– Хорошо, нет вопросов, товарищ Измиров… Позвоните, наведайтесь, как только он вернется сразу же и ко мне.

– Прекрасно, – пожал руку директору Остап и, уже выходя из кабинета, услышал громкий голос Уварова, приказывающий секретарше:

– Клавдия Петровна, пригласите Александра Ивановича.

– Какого, у нас их два? – Не дала Бендеру притворить дверь секретарша.

– Бухгалтера, какого же еще… – ответил ей недовольно директор, очевидно, считая, что все должны знать, что сейчас ему нужен именно бухгалтер, а не другой Александр Иванович, не бухгалтер.

«Уж не бывший ли мой Александр Иванович Корейко? – мелькнуло в голове заказчика плакатов председателя археологии-антиквара, усмехнулся он, идя вслед за секретаршей в коридор. Здесь его ждали Балаганов с Козлевичем. Не очень удовлетворенным голосом Бендер сказал им:

– Рано нам радоваться, детушки. Мацков, то Мацков, но не тот, а молодой. На бывшего дворцового никак не подходит…

– Так, может быть, это сын того, командор?

– Или родственник, Остап Ибрагимович, подскажет что-то нам.

– Может быть, может быть – вздохнул Бендер. – Но и он в отпуске, камрады. Через несколько дней вернется, вот тогда мы и проработаем… – начал было Остап и, взглянув в конец коридора, осекся.

Дальняя часть коридора была залита солнечным светом из боковых окон. В этом свете, как для предстоящей киносъемки, шел к директору человек удивительно похожий на подпольного миллионера Корейко.

– Мать честная! Шура, Адам! – бросился к нему Бендер. – Александр Иванович?!

Александр Иванович остановился и удивленно выкатив глаза уставился на тройку незнакомых ему людей:

– Простите, чем обязан, товарищи?

– Извините, это мираж, я ошибся – смутился Остап, что было ему несвойственно.

– Ошиблись… – тихо подтвердили и компаньоны Бендера.

– Бывает, товарищи, бывает, и у меня был недавно такой случай, – улыбнулся двойник Корейко, собираясь рассказать о своем недавнем случае.

Но из приемной появилась секретарша и прокричала:

– Александр Иванович, ну что ж вы? Виктор Иванович ждет вас!

– Иду, иду, простите, товарищи, – пошел к приемной бухгалтер.

Когда сели в машину, Козлевич сказал:

– Остап Ибрагимович, а зачем нам ждать два или еще несколько дней, когда этот Мацков Глеб Михайлович из отпуска вернется. Не проще ли съездить к нему домой, возможно, он уже…

– Да, Адам, вы правильно говорите, я хотел было и сам узнать адрес фотографа в конторе. Но решил не заострять внимание директора на слишком моем интересе. Узнаете его адрес вы камрад, Адам Казимирович, в кадрах этого учреждения. Не всё же время мне вам подсказывать, причину выдумайте сами.

– Иду, Остап Ибрагимович, сейчас сделаю всё, как вы говорите.

Балаганов молчал и в разговор старших не вступал. А когда Козлевич ушел с готовностью выполнять поручение своего начальника, он промолвил:

– Командор, вы заметили, что Адам Казимирович всё больше и больше проявляет интерес к делам нашей компании? Советует, подсказывает.

– Заметил, заметил, Шура. Вот и вы берите с него пример. Больше думайте, советуйте мне, и меньше держите в душе сомнений.

– Да я что, командор, разве сомневаюсь? Вы же сами говорили, что я неплохо думаю.

– Ну, не обижайтесь, братец, я говорю так, чтобы вы не расхолаживались в нашем деле.

Но вот из Крымгосиздата вышел с довольным видом Козлевич. В руках он держал бумажку с адресом фотографа. Остап прочел, улыбнулся и спросил:

– Какую же вы причину выдумали, Адам Казимирович?

– Кадровики, как известно, народ, знаете, – уселся на свое водительское место Козлевич. – Сказал, что я его дядя, привез ему бидончик меда…