Адепты «Нейросекты» считали, что каждый вирус, какое-то время продолжающий жить в остывающем трупе, уже понимает, что натворил, но он не может сообщить это собратьям. Поэтому все они продолжают активничать в человеческих мозгах, убивая людей. Почитатели культа утверждали, что необходимо заразить живого человека вирусом от трупа, чтобы донести эту информацию до разумного Брейвид-25, а потом перекрестным опылением также заразить всех без исключения людей на планете. Тогда опасность человеческой смерти станет для вируса очевидной, и он пересмотрит свое поведение. «Возможно, мы научимся даже сосуществовать вместе», – говорили сектанты. Это было главной движущей силой их объединения. Кажется, они даже мечтали, чтобы это произошло, надеясь, что поумневший и принявший свои ошибки вирус станет демонстрировать не только кошмары, но и вполне интересные, замечательные сны, которые можно будет даже повторять в качестве развлечений.

У безумцев, к сожалению, нашлось немало сторонников, и их армия росла. Те, кто еще не сдался властям для помещения в больницу, или те, кто просто прятался, конечно, тоже не были застрахованы от смерти во сне от Брейвид-25. Каждый подобный труп воспринимался адептами культа, как шанс доказать свою сумасшедшую теорию. И они пытались вводить себе кровь, взятую из тела. На представителей «Нейросекты» охотились, но в условиях чрезвычайного положения, введенного повсеместно, это сделать было очень сложно. Они плодили зеркальные сайты в интернете, которые никак не получалось полностью заблокировать, и зазывали к себе новых членов.

Наш больничный чат снова принялся горячо обсуждать эту теорию, а я, молча проглядывая строчки их сообщений, просто с облегчением думала, что беда сегодня не коснулась Морица. Я залезла в который уже раз в его профиль и рассматривала фотографии одну за другой. Мне была знакома уже каждая черточка, каждая мимическая морщинка на его лице. Взгляд меланхоличных голубых глаз сводил с ума. Я даже не знаю, почему так запал мне в душу этот обычный и даже простоватый, в общем-то, юноша. Может, от одиночества. Сегодня я заметила, как хорош собой наш новый «ангел», провозивший по коридору каталку. У него были почти черные, небрежно вьющиеся волосы и глубокие синие глаза. А еще рядом с ним всем было безопасно. Одно это уже вызывало почтение и благоговейный трепет. Хотя и глупо было думать, что санитар, который все свое свободное время посвящает работе в больнице, вдруг обратит внимание на одну из зараженных, томящихся в своей камере и следящих за ним сквозь небольшое застекленное окошко. Пусть даже и симпатичную. Но я и не мечтала об этом. Мое сердце занимал Мориц. И когда я думала о том, как он страдает от своей вынужденной бессонницы, оно обливалось кровью.