Оттого собирать её чемоданы было сложнее всего. Вот так добровольно позволить ей быть далеко от меня. Теперь, когда на ней есть метка, это мне ничем особенным не грозило, но я так боялся, то там она найдёт много новых знакомых и я стану ей просто не нужен. Или останусь добрым, слишком взрослым для неё мужем, который вообще-то не единственный мужчина на этой планете, а она найдёт себе кого-то, кто ей… больше подходит…

- Вы чего? - Элисса коснулась моей руки и заглянула в глаза.

- Да так, ерунда.

- У Вас такое выражение лица, Эрнард… Там точно ерунда?

- Точно, - улыбнулся и потянулся, чтобы её поцеловать.

Она увернулась.

- Вы боитесь, что я уеду и забуду про Вас, да?

Метка позволяла ей чувствовать мои эмоции, но никак не читать мысли. Неужели так хорошо меня изучила и понимала?

- С чего ты взяла?

- Ой, как будто я не вижу, как Вы смотрите на мои вещи, и на билеты, а ещё на мои кисти и мольберт. Вас теперь даже карандаши раздражают.

- Я не хотел ничего такого…

- Я не об этом, - перебила она, - они и не должны Вам нравится, главное, что мне нравятся. Я о другом. Вы меня стали к ним ревновать.

- Вот ещё.

- Ничего не ещё, Эрнард! - состроила она укоризненную мордочку. - Я всё вижу. Вы не хотите, чтобы я уезжала.

- Не радоваться же мне, - прозвучало как оправдание, но кажется Элисса снова имела ввиду что-то иное, потому что кинулась меня обнимать.

- Я же всё равно буду Ваша, чего Вы переживаете? Думаете, наверное, что вдруг кто-то мне другой понравится, да?

Я аж дар речи потерял. Во-первых, от её уверенного тона, во-вторых, от того, насколько точно определила мои страхи. И что ей ответить? Что правда боюсь, что она меня разлюбит? Так ведь даже ещё не сказала, что любит вообще-то… Да. Она спрашивала, люблю ли я. Переживала, что я люблю больше, чем она. Но ни разу не сказала мне этих слов.

И вот вроде я взрослый мужик, и никогда не думал, что какие-то признания вообще будут для меня иметь значение. Но каждый раз, когда шептал ей, что люблю, а она лишь крепче обнимала и целовала, у меня сердце замирало от её молчания. Я ощущал её привязанность, её нежность, да что там – её желание, поэтому был уверен, что не безразличен. Но как можно почувствовать любовь? А сама она никогда не говорила. Не просить же её… В частности потому, что если на прямой вопрос она ответит «не знаю» или «не уверена» («нет» вряд ли скажет, конечно), то я наверное умру. Мне невыносимо хотелось, чтобы Элисса меня любила…

- Эй, Вы вообще меня слушаете? - она помахала ладошками перед моим носом.

- Эй? - переспросил и нахмурился, пытаясь сделать это грозно.

Моя девочка сначала стушевалась, а потом улыбнулась, как всегда улыбается, когда подлизывается.

- И что Вы мне сделаете? - и с таким интересом это спросила, что стало ясно: ей и правда интересно, что я ей сделаю, если буду чем-то недоволен.

- А как ты думаешь? - погладил её по розовой щёчке.

- Если честно, вообще не представляю, - вздохнула она и уселась мне на колени. - Вы слишком хороший, чтобы меня наказывать.

- И ты этим успешно пользуешься, да?

- Ну не прям уж пользуюсь, - она расстегнула верхнюю пуговицу моей рубашки.

- Что ты делаешь, Элисса?

- Извиняюсь, - объяснила она как само собой разумеющееся и наклонилась, оставив поцелуй на моей шее. Но тут же вскинула голову, взмахивая волнистыми волосами. - Но вообще-то я ничего такого не сделала. Подумаешь, сказала так. Это Вы нервничаете, а я должна извиняться, несправедливо же.

На самом деле я тоже ничего не видел плохого в её поведении. Даже чувствовал, что это она меня так дразнит специально. «Дёргает за усы», чтобы отвлечь. Может думала, что как иногда бывало после подобного, закину её на плечо и унесу «наказывать» в комнату, не знаю. Но я что-то и правда слишком сильно увлёкся своими переживаниями, а нужно ещё было всё проверить на месте и придумать, кого и как отправить с ней, чтобы всегда были рядом. Естественно, это не должны быть только мужчины…