Картер аккуратно разорвал клейкую ленту, развернул бумагу и увидел фотографию в простой черной рамке. На фоне белого снега и кружевных деревьев ярким пламенем алел маленький кардинал.

– Потрясающе.

– Да, мило. – Мак внимательно смотрела на него. – Одно из удачных мгновений. Вчерашнее раннее утро. Не птица додо, но это наша птица.

– Наша… О, верно. И ты принесла ее мне. – Его лицо вспыхнуло от удовольствия и смущения. – Я думал, ты сердишься на меня после…

– Того, как твой поцелуй отшиб мне мозги? Это было бы глупо. К тому же, если бы я разозлилась, то не стала бы ждать и отколотила тебя, не сходя с места.

– Да, наверное. И все же, я не должен был…

– Мне понравилось, – прервала Мак, лишив его дара речи, и, развернувшись, отправилась изучать помещение. – Итак, это твой класс, где все происходит.

– Да, мой. – Господи, ну почему никак не включаются мозги, и куда подевалось красноречие?

– Я не была здесь целую вечность. Похоже, за это время здесь ничего не изменилось. Обычно говорят, что, когда через много лет возвращаешься в школу, она кажется меньше. А мне она кажется больше. Большая, просторная, светлая.

– Удачный проект. Я имею в виду здание. Открытые пространства и… Но ты говорила в переносном смысле?

– Возможно. По-моему, у нас иногда проходили уроки и в этом классе. – Мак подошла к окнам в южной стене. – Кажется, я сидела здесь и смотрела в это окно вместо того, чтобы слушать учителя. Мне здесь очень нравилось.

– Правда? Мало у кого остаются приятные воспоминания о средней школе. Это эпоха политических интриг и столкновений амбиций, подпитываемых бушующими гормонами.

Мгновенно вспыхнувшая улыбка осветила ее лицо.

– Ты мог бы нанести этот афоризм на футболку. Ну, нельзя сказать, что я обожала академию. Она мне нравилась потому, что здесь были Паркер и Эмма. Я проучилась с ними всего пару семестров. Один в десятом классе и один в одиннадцатом, но все равно мне здесь было лучше, чем в Джефферсон-Хай. Конечно, там училась Лорел, но школа была слишком большой, и мы нечасто встречались.

Мак подошла к нему.

– Даже если отбросить интриги и амбиции, средняя школа все равно останется социальным зверинцем. Но ты вернулся в класс. Держу пари, тебе нравилась каждая минута, проведенная в школе.

– Я здесь выживал. Зануды занимают одну из низших ступеней социальной лестницы, а остальные их попеременно унижают, игнорируют или оскорбляют. Я мог бы написать целый трактат на эту тему.

– И я? – изумилась Мак.

– Написать трактат? А, ты имела в виду остальных. Не замечать и игнорировать – разные вещи.

– Иногда это еще хуже, – прошептала Мак.

– Послушай, нельзя ли вернуться к тому вечеру и прояснить твое «Мне понравилось»? Не могла бы ты уточнить, если я вдруг неправильно понял?

– Не думаю, что ты неправильно понял, – улыбнулась она, – но…

– Доктор Магуайр?

В дверях, не решаясь войти в класс, излучая юность и свежесть, замерла девушка в синей форме Академии Уинтерфилда. От Мак не ускользнули ни яркий румянец, ни сверкающие глаза – явные признаки влюбленности в учителя.

– А… Джули. Я слушаю.

– Вы сказали, что я могу зайти перед уроком поговорить о моей письменной работе.

– Да, конечно. Я освобожусь через минуту и…

– Исчезаю, – сказала Мак. – Если честно, я уже опаздываю. Рада была снова повидаться, доктор Магуайр.

Мак вышла из класса, протиснувшись мимо прелестной юной Джули. Картер догнал ее на середине лестницы, положил ладонь на ее плечо.

– Подожди. Поскольку мы уладили недоразумение, могу я позвонить тебе?

– Да, ты можешь мне позвонить. Или мы можем встретиться после уроков.