Сильно побледневший Сатин, вскричал:

– Чур меня, ведьма языческая! Сгинь, дьявольское отродье! А топор я по твою шею снарядить велю! Не бывать богохульному капищу на земле Осташкова!

Крича последние слова, он угрожающе тряс руками, запрокинув голову к небу. А когда опустил взгляд, Пелагеи уже не было.

Больше эти двое никогда не виделись. Во всяком случае, пока были живы.

В то утро Валерка Троекуров проснулся раньше обычного. И даже будильник ему не понадобился. Сегодня он не чувствовал утренней вялости – признака хронического недосыпания. Он заметно нервничал, вспоминая вчерашний звонок дежурного по отделению. Наскоро запихнув в себя бутерброд с сыром и обойдясь без привычного кофе, он побежал на работу. По дороге следователь вновь пытался соорудить версию происходящего, но ничего, кроме паранормальных явлений, в голову не лезло.

«Ну что ж, посмотрим, что скажут нам, тупым ментам, головастые аналитики из министерства», – подумал он, усаживаясь за стол в своем кабинете. Украдкой перекрестившись, он искренне попросил Бога, чтобы сегодняшние пропащие были запойными алкашами или маразматиками. Он был даже согласен на котов и собак с человеческими именами. Лишь бы не этот кошмар снова.

Граждане, желавшие заявить о пропаже родственников, действительно пришли. Только это были не те граждане, что звонили в отделение вчера вечером. Поняв это, Валерка нервно сглотнул, похолодев. Первыми в его кабинете появились моложавые родители, классические представители среднего класса. Сильно заплаканные, они умоляли найти их двадцатилетнюю дочь. Та сказала, что поедет в гости к подруге, которая живет в Медведкове. У подруги не появилась, дома тоже. Телефон выключен. Супруги умоляли срочно найти дочь, с ходу и прямым текстом предлагая значительную взятку. «Да я бы сам взятку дал, лишь бы все это прекратилось», – подумал Троекуров и принялся за допрос родителей, сразу предупредив, что иногда будет задавать не самые приятные вопросы.

Включив диктофон, капитан Троекуров начал. К концу допроса он знал о двадцатилетней Марии Аносовой все, что только было можно знать, начиная от полного списка ее друзей и родственников, заканчивая второстепенными чертами ее психологического портрета. Когда кассета закончилась, перед ним лежали листы конспекта, исписанные мелким почерком, а в компьютер были занесены все данные о Машиных контактах. В этот момент старенький телефонный аппарат на его столе противно заверещал. Не успев сказать «алло», он услышал нервный голос полковника Еременко:

– Валера, чем занимаешься?

– У меня заявители. Только что закончил беседу.

– Понятно… Даю тебе в усиление Ливитина и Бондаренко. Какая-то чертовщина творится.

– Что случилось?

– Я бы тоже хотел знать. Внизу толпа народа, человек двадцать. Все по поводу пропаж. Это мистика какая-то, мать ее… Как парни придут, пусть начинают. А ты – ко мне, понял?

– Есть, товарищ полковник, – ответил Троекуров с вытянувшимся лицом. Попрощавшись с Аносовыми, он поздоровался с коллегами, прибывшими на подмогу.

– Валера, ты в этом деле спец. Скажи, что это такое может быть? – спросил его удивленный Женька Ливитин.

– Честно? У меня есть только одно объяснение – какое-то паранормальное явление.

– А серьезно? – чуть обиженно спросил Женька.

– Парни, если вы придумаете что-нибудь, кроме этой версии, вас Еременко на руках носить будет. Сегодня придет ответ из министерства, от аналитиков. У меня других вариантов нет. Все, я к шефу, а вы пока – на допросы родни. Мужики, вы не первый день работаете, но я очень прошу – предельно подробно, насколько возможно.