– Здравствуй, Анастасия! Привет, Александр, ты все еще молчишь? – потрепал за темно-каштановую шевелюру голову ребенка, за последнее время заметно сдавший мужчина.

– Здравствуй, Игорь. Пока молчит. Алекс говорил, что по достижению определенного возраста, нужно провести с ним специальный обряд, по имплантированию в него частицы наших родительских сущностей. Тогда все станет на место, и будет развиваться как все.

Игорь с жалостью посмотрел на меня, думая, что видит перед собой очередную сбежавшую пациентку из психбольницы. Ему известно, что я также лежала с такой проблемой в этой клинике. Но вслух свои опасения не высказал. Наоборот, мой пример чудесного выздоровления воодушевлял его на надежду.

– Сколько уже лет?

– Два годика.

– А выглядит на все шесть! Акселерат он у тебя, так быстро растет. Жаль, нам с Аленой детей так и не удалось завести. Эх.

Мой собеседник тяжело вздохнул и отвернулся, чтобы не показывать свои увлажнившиеся глаза.

– Не расстраивайся, врачи сказали, она полностью здорова, придет в себя, и вы снова заживете счастливой жизнью.

– Они снова требуют деньги, я уже залез в долги и мне больше нечем им заплатить за использование аппаратуры. Меня предупредили, что установка требуется другим, «более нуждающимся» больным, и сегодня вечером жену от нее отключат, – слова застряли у него комом в горле, и мне оставалось только сочувственно гладить его по плечу.

Все понимающий Александр, тоже подошел и участливо погладил дядю своей пока еще маленькой ладошкой. И это моментально возымело действие – Игорь пришел в норму и взял себя в руки.

В палате нас встретили два незнакомых врача, внешне выглядевших очень внушительно из-за своих габаритов. Видимо, им частенько приходилось своей силой успокаивать буйных больных. Их отекшие бледные лица вызывали неприязнь. Один представился заведующим отделения психиатрии доктором Вальдемаром Колчиным, пригласившим к сложной пациентке своего коллегу профессора Гюнтера Лаукина из Германии для проведения консилиума. Оба представителя медицины как раз пришли к заключению, что вероятность положительного исхода болезни ровна нулю. Ссылаясь на то, что результаты энцефалограммы уже долгое время показывают полное отсутствие активности мозговых нейронов у больной.

Пока они пытались объяснить и убедить нас, взрослых посетителей, что продолжать держать на искусственном жизнеобеспечении пациентку не имеет смыла… Мой ребенок уже вовсю трогал эти приборы у них за спиной, выдергивая и переставляя штекеры проводов в другие гнезда по своему разумению. Внезапно возникший долгий монотонный писк аппаратуры, оповестившей об остановке сердца, сразу привлек к нему всеобщее внимание.

Мне на мгновение показалось, что на лицах докторов пробежала ехидная улыбка, быстро сменившаяся выражением праведного негодования и сожаления. Один из них нарочито медленно подошел к управляющему блоку, небрежно отодвинув Сашеньку в сторону. Изучив показания индикаторов, он с деланным расстройством пригрозил ему пальцем и заключил, что уже поздно чего-то предпринимать, пациентка умерла.

– Ваш ребенок испортил сложнейшую настройку прибора, избавив нас от принятия тяжелого решения. В следующий раз внимательно следите за своим непослушным киндером.

Колчин протянул руку к кнопке отключения питания, но в этот момент пульсирующий сигнал снова стал отмерять ритмичные колебания живого сердца. Врач от неожиданности замешкался, ускорено перебирая в голове варианты решения, все же выдав свои истинные намерения, в результате нажав на «OFF». Но ничего не произошло, реанимационный прибор не выключился.