Но останавливаюсь, чувствуя на запястье ловушку цепких пальцев.

– Постой.

Все. Бежать некуда.

– Раз уж пришла – заходи.

Слишком крепкая хватка. Даже если бы захотела – не отпустил.

Роберт сторонится, пропуская меня внутрь. Прохожу в коридор на негнущихся ногах, а в голове куча вопросов. Неужели Вита не понимала, что сразу же после ее смерти Роберт примчится к дочери? А если знала, зачем прислала меня?

Ни одного ответа…

Странный звук, похожий на всхлип, возвращает меня к реальности.

– Пришла проверить, как Катя, – наконец нахожу в себе силы заговорить с ним.

Роберт помогает снять пальто и замирает рядом. А я в глаза не могу ему посмотреть. Отставляю сапоги и взгляд опускаю, надеясь, что не заметит, как пылают мои щеки.

– Не очень, – доносится ответ. – Плачет все время, никак не могу ее успокоить.

Он зачем-то берет меня за руку. От прикосновения по коже мгновенно пробегает разряд. Быстро отнимаю ладонь и гляжу на дверь соседней комнаты. Именно оттуда раздаются сдавленные рыдания.

Значит, Катя плачет… Я пытаюсь полностью сосредоточиться на цели, ради которой пришла. Твержу себе, что нужно просто представить, будто Роберта здесь нет. Это же не так сложно, правда? Я должна постараться.

Толкаю дверь и вхожу в детскую.

Девчушка сидит на кровати, поджав под себя ноги, и вздрагивает. Маленькая, хрупкая, с копной темных волос и заплаканными глазами, такими же серыми, как и у отца.

Я перевожу вопросительный взгляд на Роберта.

– Не знаю, что ей наговорили, но видеть меня она явно не хочет, – он нервно дергает воротник. – Попросил Антонину Валерьевну оставить нас, чтобы поговорить, но все впустую.

Я подхожу к кровати. Катюша поднимает глаза и кривится, явно намереваясь продолжить плакать.

– Привет. Я – Аня…

– Я очень люблю мамочку.

Голосок, полный отчаяния разрывает сердце на части.

– Я знаю, милая.

Набираюсь храбрости и присаживаюсь рядом с ней, прикасаюсь к плечу.

– Трудно смириться с тем, что любимые люди уходят. Но они уходят не по своей воле. Они продолжают жить в нашем сердце. Скажи, мама хотела бы, чтобы ты плакала?

Катя мотает головой. Губы ее дрожат, на мокрую щечку падает локон волос.

– Нет, она бы расстроилась.

– Тогда перестань плакать и улыбнись ради нее. Даже если ты ее не видишь, она наблюдает за тобой и всегда будет рядом.

Девочка смотрит на меня серьезно, совсем по-взрослому. А я не могу не заметить, до чего же она похожа на Роберта. Те же глаза, тот же нос и линия губ, та же ямочка на подбородке…

– Я хочу кушать, – вдруг говорит Катя, и я оживляюсь.

– Кушать? Ну, тогда вставай, пойдем на кухню, – я протягиваю ей руку. Пару секунд Катюша сомневается, но потом все же сжимает мою ладонь, позволяя помочь ей слезть с кровати.

Для своего возраста она невысокая, а короткое голубое платьице в горошек и вовсе придает ей хрупкий вид. Милый, беззащитный ангелок.

Она снова поднимает на меня взгляд.

– Вы из социальной службы?

– Нет, я учительница музыки. Учу красиво петь и танцевать детей твоего возраста.

– Люблю танцевать, – признается Катя и замирает на пороге, глядя на Роберта. Это сложно объяснить, но я ощущаю ее тревогу. Меня и саму охватывает это чувство. Тревога за эту девчушку с милой ямочкой на подбородке, за ее будущее и… за свое.

Теперь, когда я опять увидела Роберта, ко мне вернулись воспоминания, те самые, которые я долго и методично выкорчевывала из своей памяти. Они вернулись и причиняют боль. Мне придется снова бороться, придется заново от них избавляться, вновь собирать себя по кусочкам.

«Знала бы – не пришла».

– Я вспомнила. Вы же Аня! – внезапно выдает Катюша и стреляет в меня проницательным взглядом. – Мама показывала мне фотографии.