— Ронда обычно хмурая, молчаливая и неприветливая, — заметил Фрэнк, со странной улыбкой на меня посматривая, — когда умер её муж, ей было тяжело одной растить дочь. А сейчас не переслушать её.

— Она хорошая…, — согласилась с братом, делая вид, что не заметила его удивлённо вскинутой брови.

10. Глава 9.

Спустя час, я сидела за столом в гостиной и уплетала невероятно вкусное, тающее во рту запечённое на углях мясо. К нему Ронда подала овощной салат, поджаренные на сухой сковороде хлеб, пару отварных яиц разрезанные на две половинки каждое, плавали в незнакомом, но очень вкусном соусе.

И мне было всё равно, что в маленьком, но светлом благодаря большим окнам, помещении, единственными чистыми местами был стол и две табурета, мне было просто вкусно. Украдкой поглядывая за смущённым Фрэнком, я мысленно радовалась, что в особняке недостаточно вилок и ножей, поэтому беспокоится и судорожно вспоминать о правилах этикета не требуется.

— Фрэнк, если я правильно понимаю, то отец признал тебя, раз у тебя его фамилия, — осторожно спросила, наблюдая за умелыми движениями рук мужчины.

— Да, — коротко ответил, мельком взглянув на меня, продолжив кромсать на небольшие кусочки, истекающие соком мясо. За столом в гостиной были только мы вдвоём, прежде чем спешно скрыться в холле, Ронда и Бен прикрыли плотно двери и теперь можно поговорить без свидетелей. Правда, и Фрэнки тоже хотел сбежать на кухню к остальным обедающим, пришлось настоять и состроить жалобную мордашку. Итак, все категорично отказались обедать со мной, словно я прокажённая какая, объясняя, что не по статусу такое. Пришлось им уступить, но братца я не выпустила из своих загребущих ручек и начала допрос.

— Ты был в городском особняке?

— Нет, дед не одобрил решение отца, — произнёс Фрэнк, с кривой усмешкой отложив приборы, внимательно на меня взглянув, спросил, — что ты хочешь узнать?

— Хм… просто расскажи о себе, я вижу, что ты воспитан, благороден…

— Отец был молод, когда встретил мою маму. Это случилось всего лишь раз и по обоюдному согласию, — прервал меня Фрэнк, тяжело вздохнув, продолжил, — я не виню маму, отец умело пользовался своей приятной внешностью и обезоруживающей улыбкой, но ты наверняка знаешь, ведь очень похожа на него.

— Угу, — невнятно промычала, старательно жуя, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Спустя три года после моего рождения, отец женился на твоей матери, а нас отправил сначала в деревню, купив там домик. После, сюда, твоя мать не любила этот особняк и приезжала всего один раз. Отец не сказал ей обо мне, как, впрочем, и ты не знала о моём существовании, но это обычно в таких случаях.

— Ну да, — буркнула себе под нос, спешно запихнув в рот вилку с салатом, иначе выскажусь.

— Жить здесь мне больше нравилось, красивый дом, много книг. Я не наследовал имущество, но жил хорошо. Отец нанял для меня гувернёра, а после учителя… здесь я был хозяином.

— А потом родители погибли, дед от тебя сразу не был в восторге, и ты лишился всего, — горько усмехнувшись подытожила.

— Да, платить слугам перестали, и они разбежались, налог с деревни, естественно, сначала поступал деду, ну а после ты знаешь. Я старался первое время содержать дом, но оказалось это слишком дорого. В городе попытался работать, но много ли дадут мальчишке… а пару лет назад заболела мама и мне пришлось вернуться. Особняк был разграблен, всё что есть в сторожевом домике я забрал у деревенских.

— И ты подался в разбойники?

— В соседнем графстве мы немного вытрясаем монет из заезжих гостей, — залихватски улыбнулся Фрэнк, совершенно не стесняющийся своего занятия, — и да, я помню об обещанном проценте от прибыли, но не понимаю, чем будешь отдавать.