– Они же спятили, – пробормотал Ле Марр. – Спятили, все поголовно. Все эти кретины, топочущие и орущие о…
– Ну почему же, они отнюдь не кретины, – мягко оборвал его Паттерсон. – Они просто излишне доверчивы. Подобно нам с вами, они верят тому, что слышат… одна беда: в отличие от нас их обманывают.
С этим он кивнул в сторону одного из исполинских транспарантов, огромного трехмерного фотопортрета, колышущегося над головами идущих.
– А виноват во всем он. Вот он, главный обманщик. Он транслирует ложь. Он давит на Директорат, он фабрикует ненависть и бесчинства… и располагает средствами, чтобы обеспечить им сбыт.
На портрете красовался крутолобый, седовласый, чисто выбритый джентльмен весьма почтенного вида – образованный, крепко сложенный, лет под шестьдесят. Добродушный взгляд, голубые глаза, твердая линия подбородка… внушительный, статный, как и положено высокопоставленному лицу. Под превосходным портретом имелся и его личный девиз, чеканный лозунг, очевидно, сочиненный в момент особого вдохновения:
КОМПРОМИССЫ – ИЗМЕНА РОДИНЕ!
– Фрэнсис Ганнет, – пояснил Ле Марру В-Стивенс. – Замечательный, выдающийся человек… то есть землянин, не правда ли?
– Но ведь он так интеллигентен на вид, – возразила Эвелин Каттер. – Как может настолько приличный человек иметь хоть что-то общее вот с этим сбродом?
– Приличный? – В-Стивенс зло, громко расхохотался. – Да его чистые белые руки куда грязнее рук любого из плотников и водопроводчиков, идущих в этой колонне!
– Но чего ради…
– Ганнет и его группа – владельцы «Трансплан Индастриз», холдинговой компании, держащей в руках большую часть внутрисистемной экспортно-импортной торговли. Добившись независимости, на тот же рынок выйдет и наш народ, и народ Марса. Возникнет конкуренция. А при нынешнем положении дел мы с марсианами – пленники торговых законов, играющих ему на руку. На руку Земле, в ущерб нам.
Колонна демонстрантов достигла перекрестка. Здесь часть идущих, побросав транспаранты, вооружилась дубинками и камнями. Некоторые повелительно закричали, замахали руками, поторапливая отстающих, а затем все они вместе, угрожающе набычившись, двинулись к небольшому современному зданию с неоновой вывеской «Колон-Ад» над дверьми.
– О Господи, – вздохнул Паттерсон. – Они, стало быть, на местное представительство «Колон-Ад» нацелились!
С этими словами он потянулся к ручке дверцы, однако В-Стивенс остановил его, схватив за плечо.
– Вы там ничем не поможете, – пояснил он. – Вдобавок внутри все равно нет никого. Обычно наших предупреждают заранее.
Разбив вдребезги пластиковые панели окон, погромщики хлынули в небольшой, однако роскошный особнячок. Полицейские, с ленцой подошедшие следом, остановились неподалеку, картинно скрестили руки на груди, любуясь бесплатным представлением. Из разгромленной приемной для посетителей полетела наружу всевозможная мебель – шкафчики картотеки, столы, кресла, демоэкраны, напольные пепельницы и даже красочные плакаты с изображениями счастливой жизни на внутренних планетах. Затем из приемной, подожженной тепловым лучом, потянулись на улицу черные щупальца едкого дыма, а еще полминуты спустя устремились на выход и погромщики, насытившиеся, сияющие.
Зеваки, стопившиеся на тротуарах, взирали на все это с самыми разными чувствами. Кое-кто откровенно злорадствовал, кое-кто наблюдал за происходящим с легким любопытством, однако чаще всего на лицах случайных свидетелей отражались страх и негодование. Нагруженные награбленным, погромщики, яростно скалясь, двинулись сквозь толпу напролом. Зеваки поспешно отхлынули в стороны, к стенам.