За этим занятием и застала его Лида. Ученый спокойно воспринял поцелуй в щеку. Последние дни они с Лидой особо не скрывали своих отношений, даже при посторонних. Хотя никаких объяснений между ними не произошло. Просто стали поступать так, как каждому из них хотелось в душе. Как-то незаметно они даже окончательно перешли на «ты»…

Лаборантке нетрудно было догадаться, что выискивает ее шеф во Всемирной паутине.

– Забудь и не думай, не было всего этого, – произнесла Лида, глядя на монитор.

– Не будем страусами, прячущими голову в песок, – отозвался Мефодий Николаевич. – Тем более когда в страусиной вольере бетонный пол.

– А мы-то тут при чем? – бросила Лида с подчеркнутыми интонациями отчуждения. – Обвинять нас не в чем. Крыса сбежала не по нашей вине. В момент ее бегства вообще никого из нас в зоопарке не было. Охранник, который случайно ее выпустил, – и тот не виноват. Фатальное стечение обстоятельств…

– Нет, Лида, виноваты именно мы, – возразил Мефодий Николаевич печально и веско. – Мы должны были предвидеть абсолютно все. Даже международный спекулянт животными, продавший нам крысу, – и тот оказался по-своему порядочным, приложил краткую записку и рисунки афганского офицера полиции. Слишком уж легкомысленно мы ко всему этому отнеслись.

– Кто бы мог подумать… – осторожно вставила Лида.

– Почти неизвестное науке животное, – бесстрастно продолжал Суровцев. – Никаких исходных данных. Надо было предвидеть абсолютно все. Ведь мы дипломированные биологи… Ученые, а не мелкие лавочники от науки.

– Это звучит слишком пафосно.

Суровцев на минуту оторвался от компьютера, закурил, отодвинулся в кресле, и тень от настольной лампы накрыла половину его лица, словно козырек. Глубокая вечерняя тишина ощущалась во всем здании научного корпуса, камнем объяв большой, в три окна, кабинет.

– Все это очень напоминает старую восточную сказку, – произнес Мефодий Николаевич задумчиво и печально. – Один человек закинул невод и вытащил кувшин, открыл его и выпустил на свободу джинна. Джинн сперва съел всех его родных, потом всех горожан города, а потом самого рыбака. Боюсь, это как раз тот случай.

– Предлагаешь ловить выпущенного на свободу джинна? – Лида мельком взглянула в монитор. – Но ведь в наши обязанности это не входит.

– А кроме нас, подозреваю, этим заниматься и некому. Вот, смотри, – Мефодий Николаевич повернул к собеседнице монитор. – Полюбуйся, вот Livejournal одного самопального любителя мистики. Насколько я понимаю – отсюда, из Южного округа. То ли художественная проза, то ли бытовые мемуары на тему «Как меня покусала бешеная крыса».

– Хорошо, что не он ее, – нервно улыбнулась лаборантка.

– Причин для смеха не вижу, – жестко обрезал Суровцев. – Чтобы ты не портила зрение, пересказываю прочитанное. Мол, выносил мусорное ведро, обнаружил в приемнике мусоропровода крысу. Большую, серую, с нежными розовыми ушками и огромными голубоватыми глазами – никогда прежде таких не видел. Она на него беспричинно бросилась, укусила за руку. Удалось ударить ее ногой в голову и оглушить. Крысу выбросил в трубу. Назавтра ранка зудела, но недолго. Зажила, и вскоре укушенный ощутил странный прилив сил. Почувствовал невероятную уверенность в себе и возможность сделать все, что ему раньше не удавалось. Правда, с укусом крысы это состояние не связывает. Вот его последний пост: «Решил поквитаться с двумя уродами, раздать все долги. Вернусь – напишу и «запущу» фотки!» Кстати, с этого момента его Живой Журнал ни разу не обновлялся.

Мельком взглянув в монитор, Лида выдала неуверенно: