Однако вопросы, какими нормативными положениями соответствующей отрасли права, действующими в момент совершения исследуемого деяния, чиновник должен был руководствоваться, в чьей нормативно установленной в то время компетенции находилось решение проблемы заинтересованного в том лица, оценка с позиций отраслевых правовых норм обоснованности действий, в том числе экономического характера, определенного чиновника и т. п., далеко не всегда могут быть разрешены самим субъектом такого исследования без привлечения специалистов.
Попутно заметим, что, насколько нам известно, ни у кого из исследователей не возникает сомнений в правомерности постановки на разрешение судебно-экономической экспертизы такого, в частности, вопроса: «Не допущено ли в бухгалтерском учете фонда оплаты труда за период (обозначаются границы исследования) работников конкретного подразделения предприятия (или при оформлении конкретного расчетного документа) отступлений от установленных норм и правил (курсив наш. – О.В.), в чем они выразились и как повлияли на реальность балансовых остатков предприятия на определенную дату?»[125]. Однако разве приведенная формулировка сама по себе не предполагает необходимость разрешения экспертом, как об этом писал еще в 1964 году И.Л. Петрухин[126], сугубо правовых вопросов (об установленных, следовательно, юридических нормах и правилах, регламентирующих изложенную проблему)?
Если для обоснованного разрешения возникшего правового вопроса требуются сложные исследования правовых источников, тем более в случаях наличия в них противоречий и лакун (применительно к расследуемым обстоятельствам), специальные правовые знания подлежат привлечению в виде назначения экспертизы; если необходимо знать мнение (суждение) юриста-профессионала в соответствующей (вновь подчеркнем, некриминалистической) отрасли права, его знания вовлекаются в уголовный процесс в виде его заключения как специалиста в смысле, придаваемом этим понятиям статьей 80 УПК.
Особую сложность в ретроспективной следственной ситуации представляет расследование фактов дачи/получения взяток за законные действия (а также других должностных и служебных преступлений, связанных с совершением законных действий).
Заместитель директора управления финансов одного государственного учреждения принимал в пределах своей служебной компетенции решение о приобретении строительных материалов и топлива в тех организациях, где он либо сам являлся одним из учредителей, либо его родственники. Стоимость поставляемых материалов на 15–20 % превышала среднюю по региону. Оплата поставленных ценностей осуществлялась путем передачи приобретенных этим государственным учреждением векселей, которые на самом деле погашались преступниками, а вырученные средства делились.
А.М. Каминский, из работы которого заимствован данный пример, отмечает, что в литературе, посвященной этим проблемам, подобные факты определяются как «коррупция по закону» или «коррупция в соответствии с правилами»[127].
Дело в том, что если действие, выполненное должностным лицом в интересах заявителя, в сути своей являлось противоправным, а тем более в прямом смысле незаконным или выполненным с грубым нарушением соответствующих процедур, то это объективно подтверждает показания последнего о даче им взятки, что, в свою очередь, естественным образом существенно облегчает осуществление уголовного преследования данного лица.
Однако, когда эти действия были законны или носили, например, характер общего покровительства по службе, а потому не влекли за собой возникновения следов, материально (документально) свидетельствующих об удовлетворении должностным лицом интереса заявителя именно за взятку, расследование таких фактов представляет особую сложность.