Третий звонок проходит весело. Мы смеялись и подкалывали друг друга, не торопясь заканчивать разговор. Только иногда зуммер на фоне говорил, что до меня пытаются дозвониться, пришлось закруглиться.

На дисплее высветился незнакомый городской номер, и я, вздохнув, нажала вызов.

– Городская, – устало произнес женский голос.

– Мне звонили на сотовый … – начала я, но меня прервали.

– Фамилия?

– Орлова Маргарита Ильинична, – с нехорошим предчувствием ответила.

– Орлов Илья Дмитриевич кем вам приходится? – от этого вопроса похолодело все внутри.

– Отец, – выдохнула в ответ, – Что с ним?

– Поступил на «скорой» два часа назад. Инфаркт, – сухие фразы, заставившие сжаться сердце.

Господи! Папочка!

– Где он? То есть адрес скажите, – заторопилась я.

Ближайшая больница от офиса. Значит, оставался на работе до последнего.

Выбежала из дома, запихнув в сумку все деньги, какие были, забежала к дяде Мише, сообщив ему о несчастье, и помчалась в больницу, поймав по дороге частника, согласившегося подвезти.

Всю дорогу до больницы набирала Никите, стараясь пробиться сквозь пустоту. Гудок шел, а потом система сбрасывала, не дождавшись ответа. Видимо опять в гараже сотовый не слышит. Такой же, как и я, если занят делом.

Рита

Ворвалась в приемный покой и влезла без очереди, чтобы узнать об отце. Всю дорогу сюда сердце сжимало болью. Для меня отец всегда был здоровым, крепким фундаментом, на который можно опереться в трудную минуту. Даже представить не могла, что с ним может что-то произойти. Утренний звонок скорее обозначал мое беспокойство его делами и благополучием, а уж никак не здоровьем. Инфаркт оказался полной неожиданностью. В моем понятии отец болеть не мог! Никогда ни при каких обстоятельствах! Это кто-то другой попадает в больницу по состоянию или в результате аварии, несчастного случая. Но папа!.. Он для меня был, как скала. Что-то незыблемое. Постоянная величина, от которой можно отправляться в свободное плавание.

Приборы пикали, отец спал. Беспокойным взглядом осматривала палату, провода вокруг и с тоской в душе поняла, что никого ближе и роднее нет. Как же мне хотелось, хоть как-то ему помочь. В своем юношеском максимализме казалось легко свернуть с проторенного пути, проложить собственный. Фактически сейчас пришло осознание совершенного предательства. Не знаю, могло ли мое примерное поведение и постоянное присутствие в жизни отца что-то изменить, но я каялась в своем желании жить отдельно, выкинув из головы дела и проблемы «Экро». Сколько себя помню, нас всегда было трое: я, отец и компания, в которую он вкладывал всю душу, наверное, даже больше, чем в меня. Вероятно, именно детская ревность сказалась, когда решила жить самостоятельно.

– Как его состояние? – допытывал дежурного врача в кардиологии.

– Сейчас стабильное, – поспешил успокоить меня мужчина небольшого роста.

Он вообще интересный тип. При моем приближении издалека оценил мой рост, быстро надел на голову почти поварской колпак, чтобы казаться выше и солидней. Я бы посмеялась над этой попыткой быть значительней, чем есть, только здоровье отца беспокоило не на шутку.

– Мы прокапали лекарства, снижающие давление. Теперь его поддерживают в стабильном состоянии. Сейчас беспокоиться не о чем, – он говорил сухо, четко и спокойно.

Отчего-то именно его манера придавала уверенности.

– Какие прогнозы? Он … будет жить? – сделав над собой усилие, выдавила самые важные вопросы.

– Время покажет, – уклончивый ответ не устраивал, и лечащий врач сразу это заметил, – Инфаркт переживают не многие. Но если до больницы успели довезти, то мы сделаем все возможное.