На облетевших буках, окружавших особняк, вместо листьев рассаживались вороны. Они толклись на ветках, взмахивали крыльями и беззвучно разевали клювы, будто пели хором или бранились. Еще немного и я смогу выйти. Сама. И послушать. И поесть без опаски, что меня тут же вывернет.

Иногда Драгон помогал мне вымыться и одеться, иногда оставлял это нервное дело слугам, ведь я была слаба и беременна и не могла ответить на его желания так, как бы ему хотелось.

С каждым моим возвращением в реальность живот становился все больше, Драгон – все беспокойнее. Бывало, что я приходила в себя уже у него на руках, мокрая и дрожащая, завернутая во влажное покрывало. В голове звенело от недостатка воздуха, и муж дышал мне в рот, заставляя легкие расправляться. И снова и снова делился тьмой. А мне так нужен был свет. Хоть немного. Или огонь. От огня всегда бывает свет. И тень тоже. От меня тогда только она и осталась – тень. Даже не тень, ошметок, осколок.

Забота Драгона обо мне была так похожа на то, что происходило в моем доме перед отъездом родителей, что я малодушно пряталась в этой горькой иллюзии близости. Заворачивалась в нее и вспоминала.

Последние месяцы мама почти не ходила. Она будто таяла. И отец выцветал вместе с ней. Я часто слышала, подслушивала, о заемной жизни и что она и так живет дольше, чем ей было отмерено, а отец ругался и говорил, чтоб она не смела и шагу за порог ступить без него. Бросил должность и работу, сидел рядом с ней днями на пролет, кормил, ухаживал, таскал по дому на руках, а она смеялась, как осенние листья падают, и подначивала, что всю жизнь мечтала, чтобы ее муж на руках носил.

Как-то вечером, когда мама уже спала, отец позвал меня на кухню. Кухня вообще была самым важным местом в доме, особенно если намечался серьезный разговор. Там он передал мне документы на дом, свой и этот, на счет в банке и прочее имущество и сказал, что увезет маму в горы Ириен. Там, в местечке Иде-Ир, недалеко от Светлого леса, вотчины эльфийского рода Эфар, на самой границе Нодлута и Ирия, есть домик, отданный хладеном Лайэнцем Феррато в безвозмездное пользование. Там отец и мама венчались и там, по словам отца, ему удалось обмануть смерть, и он очень надеялся, что получится снова. Сказал, что безмерно горд, что у него есть я, и что я уже слишком взрослая, чтобы делить гнездо с родителями и пора лететь самостоятельно.

– Мы всегда с тобой, Эленар. Ты наше продолжение. И пока будешь ты, будем и мы. Теперь твое время.

Но однажды рано утром я проснулась рывком, словно в груди лопнула струна, струны, туго свернутые спиралью друг с другом. Мир качнулся, став на долю вечности ближе к бездне, и я поняла, что их больше нет. Они научили меня многому, кроме того, как быть одной. Этому я училась сама. Получилось не слишком удачно.

А потом пришло время родить сына для Холина.

6. Глава 6

Было… больно. А мне даже не дали посмотреть на причину этой боли, не поднесли и не уложили на грудь.

Целитель обрабатывал заклинаниями и резко пахнущим раствором жутковатые инструменты. Они даже на вид были холодные. Но мне остро пахло горячим железом. А вот еще полынь и мед. Это муж. Когда он нервничал, запах становился сильнее.

Эдер Холин сыто щурился, глядя на вопящее и барахтающееся в люльке такое многообещающее будущее рода. От воплей звенело в ушах и делалось дурно, но внутри меня была блаженная пустота, так что даже монотонная и уже стихающая боль воспринималась как что-то совершенно незначительное. Драгон рассеянно гладил меня по волосам и тоже смотрел на мелькающие ступни с бусинами пальцев и беспорядочно дергающиеся сжатые бутончиками кулачки. Когда крохотная кисть разжималась, то становилась похожей на птичью лапу. Лица я не видела видно. И прочего тоже. Но старший Холин был доволен, а значит – мальчик, как он… они и хотели.