– Они похожи на вас, – сказал Волфганг, закончив рассказывать про каждую из богинь.

– Да? Вы мне льстите, – машинально ответила Исгерд. Она слушала вполуха. Всё выходило слишком просто. Вряд ли Волфганг в неё влюбился – но, по-видимому, оказался достаточно разумен, чтобы подыграть.

«Слишком разумен», – подумала Исгерд со вздохом. Ей не хотелось всё своё существование в Академии превращать в бесконечную дуэль из подколок и интриг.

– Простите, Волфганг, – сказала она в итоге, – я не понимаю, как такой человек, как вы, ввязался в столь идиотскую игру?

– Вы о гонках в астероидном кольце? – усмешка наследника заметно отличалась от той, которую видела Исгерд на его лице до сих пор. Эта новая улыбка казалась высокомерной и злой. – Вы хорошо знаете, что представляет из себя Ролан фон Крауз?

– Не более чем можно услышать, оставаясь при дворе, – призналась Исгерд.

– Узнаете, – уверенно сказал Волфганг, – и поймёте меня. Но, может, не будем о нём говорить?

– Может, – согласилась Исгерд, и снова волны истории, преобразованной языком Волфганга в ласкающие слух слова, унесли её далеко-далеко.

Как ни старался, Ролан не мог унять обиду и злость. Два рода – Крауз и Рейнхардт – служили опорой Гесории много лет. Конечно, имелись и другие, но именно эти семьи сыграли решающую роль в прошедшей войне.

«Так как вышло так, что Консул решила поддержать Рейнхардтов? – спрашивал Ролан себя, категорически отказываясь признаваться в том, что его куда более беспокоит другое: – Как можно отдать Исгерд Волфгангу?»

Вопрос вконец истерзал Крауза. Чтобы развеяться, он кое-как добрался до окна и устроился на подоконнике передохнуть. Когда нижний край алого солнца Тардоса коснулся глади моря, в его закатных лучах на посыпанной гравием дорожке парка показались два силуэта – черноволосого Рейнхардта и светлой, как сами Звезды, Исгерд Ларссон.

Рейнхардт держал Ларссон под руку и мягко, но уверенно вёл вперёд. Лицо девушки при этом оставалось равнодушным, и Ролану показалось, что мыслями Исгерд находится где-то далеко.

На мгновение взгляд её скользнул по глади залива и замер, столкнувшись сквозь стекло с взглядом Ролана. По всему телу Крауза пронеслась волна пламени. Взгляд Ларссон держал крепко, как когти хищного зверя, так что если бы Ролан и хотел – не смог отвести глаз.

Но он и не хотел.

Медленно два силуэта проплыли мимо больничных корпусов. Взгляд Исгерд постепенно терялся среди зелени сада, оставляя после себя нестерпимое чувство одиночества и тоски, пока оба – Рейнхардт и Ларссон – не исчезли за стволами ракит.

Только к концу недели Исгерд удалось вырваться из цепких лап Волфганга, чтобы оформить документы о поступлении – что грозило превратиться в немалое приключение.

Консул позволила ей окончить начальную школу на общих основаниях, но довольно быстро пришла к выводу, что аристократическая среда плохо сказывается на характере и интересах воспитанницы, поэтому с двенадцати лет Исгерд перевели на домашнее обучение.

Добрую половину времени она тратила на сопровождение покровительницы в её многочисленных командировках, а остальное уходило на занятия с домашними учителями – коих, впрочем, Консул выбирала, не щадя средств.

Теперь же её влиянию предстояло вступить в непростое сражение со знаменитой гесорийской бюрократией.

Формально все давно понимали, что слова Консула Хельги – закон.

На деле воплотить в реальность хоть одно решение было предельно трудно, потому как большинство из них требовали троекратного утверждения в Сенате, последующего рассмотрения нижней палатой и закрепления печатями пяти великих родов.