Ролан долго молчал. Исгерд уже думала, что он так ничего и не ответит, когда парень задал вопрос:

— Почему Волфганг, Герда?

Исгерд вздрогнула от этого обращения — непривычного и слишком фамильярного.

— Это ведь правда… то, что о вас говорят? — уточнил Ролан.

— Понятия не имею, что о нас говорят, — сухо заметила Исгерд, — и не ожидала пересказа сплетен от тебя.

Ролан отвёл взгляд.

— Извини, — сказал он. — Просто когда я тебя увидел … У меня что-то случилось с головой.

— Да. В неё попала балка от корабля.

На мгновение в сердце Ролана полыхнула злость. Он повернулся к Исгерд, чтобы ответить, но увидел блики солнца в её глазах и промолчал. Вместо ответа наклонился к ней и поцеловал.

Разомкнуть её губы не успел — Исгерд оттолкнула его. Она тяжело дышала, щёки девушки порозовели, глаза пылали возмущением.

— В следующий раз — спрашивай меня.

Ролан фыркнул и отвернулся.

— Пойдём, — сказал он, направляясь к кару, — нужно до отбоя вернуться домой.

Вечером того же дня Исгерд в запрещённом правилами пожарной безопасности чайнике сделала чай — простой, в пакетиках. Госпожа Консул такое терпеть не могла. Чаепитие Хельга превращала в ритуал. Каждый листочек должен был раскрыться по всем правилам и наполнить чайник ароматом, прежде чем его зальют кипятком.

Оказавшись в обществе Волфганга, Исгерд не особенно удивилась, что у него порядок хоть и отличный — но не менее безумный, чем у Хельги Эклунд. Наследник предпочитал церемонию, принятую в Нефритовых мирах. В отличие от Консула, он позволял добавить в чай ароматных трав и даже ягод — но считал необходимым произносить перед каждым глотком то ли заклятье, то ли молитву. Всем этим ритуалом обычно руководила Юки, а Исгерд оставалось безмолвно внимать происходившему и мечтать о том, как, запершись у себя, она выпьет обычной нефильтрованной воды.

Теперь же, получив возможность просто пить и есть, Исгерд несказанно обрадовалась. Бросив пакетик в большую походную кружку — всем назло — она подошла к раскрытому окну, в которое врывался лёгкий ветерок.

И замерла, ощутив неприятное чувство дежавю. Человек, закутанный в тёмный плед, стоял на веранде и смотрел на океан.

— Волфганг… — растерянно окликнула Исгерд в тщетной надежде, что всё-таки обозналась.

Стоявший вскинулся, снизу вверх вглядываясь в её окно.

— Скучаешь по нему? — спросил Ролан.

Исгерд повела плечом.

— Просто удивилась, что не расслышала, как он пришёл.

— Нет, это не он.

Оба замолкли.

Ролан снова смотрел на горизонт — туда, где за дымкой облаков проглядывало созвездие Аркана.

Исгерд смотрела на него.

Ветерок трепал чёрные волосы юноши, и теперь, когда Ролан чуть повернулся, Исгерд видела его профиль — немного неправильный, с выступающими над впалыми щеками скулами и немного изогнутым носом.

Она вздохнула. Как было для Ролана — она не знала, а для неё это молчание стремительно становилось невыносимым.

— Тебе не холодно? — спросила Исгерд.

Ролан качнул головой.

— У меня плед.

— Скучаешь по дому?

Ролан снова запрокинул голову и взглянул на неё.

— Спускайся, поговорим. Не хочу кричать.

Исгерд кивнула и вместе с чашкой двинулась к лестнице на первый этаж.

Ролан ожидал её, примостившись на парапете террасы. Исгерд отметила, что он именно ждал, а не просто оставался наедине с собой.

— Ты не любишь говорить о семье, — продолжила Исгерд с того места, на котором прервался их разговор.

— Я думаю, все в Академии знают – почему. И уж точно знаешь ты.

— Представления не имею.

Ролан прокашлялся и отвернулся.

— Тогда, может, и не стоит говорить, а? Пусть хоть кто-то ничего обо мне не знает.