Очень много сеансов психотерапии. Работа с паническими атаками. Страхами. Болью.

А потом в мою жизнь пришла Дани.

***

– Мне не нравится идея твоего возвращения. Неужели тебе не страшно, Полин? Что если столкнешься со старыми знакомыми? – спрашивает мама.

Она порвала со старой жизнью не ради меня. Переехала в Прованс гораздо позже, много месяцев спустя. Когда ее бизнес стал загибаться, появились долги, а Беспалов пропал с горизонта вместе с накопленной заначкой.

Ей просто было некуда идти, предательством Беспалова она была раздавлена. Позже выставила дом на продажу. Но при этом периодически говорила, что переехала ради меня.

Как раз к родам.

– Мне не страшно, все будет хорошо, – конечно же это полная ложь. – Я ждала повышения, так что очень довольна.

– Да, я все это слышала. И все равно мне идея совсем не нравится. Может, хотя бы оставишь с нами Даниэль?

– Нет, дочь поедет со мной.

– Ты как обычно все сама решаешь! Ну смотри, надеюсь на этот раз…

Замолкает, потому что в комнату входит Лилиана. Эта женщина стала мне настоящей близкой подругой. Спасла меня. Я не думала, что посторонние люди, пусть и дальние родственники, могут быть настолько добры и отзывчивы.

– Я буду скучать, – обнимает меня. – Но ты правильно решила, Полина.

Понимаю, что она зашла не потому что было какое-то дело, разговор ко мне. Хотела прервать поток возмущений матери. Она часто так спасает меня. Заступается, при этом умудряясь не провоцировать конфликт.

– Я тоже буду очень-очень скучать! – обнимаю ее в ответ.

– Кристоф хороший. Он не даст тебя в обиду.

– Я знаю.

К сожалению, Дюбуа не будет постоянно рядом. У него несколько филиалов, ему придется разъезжать между ними. Делать презентации, показы. Знакомиться с персоналом.

Я буду жить вдвоем с Дани. Один на один с кошмаром из прошлого.

Правда, есть еще Матвей и Лада. Мы изредка поддерживаем общение, избегая лишь темы той страшной ночи в клубе. Позже я узнала, что Ладе что-то подсыпали в напиток. Мот искал ее всю ночь. Обзванивал всех друзей, знакомых, места, куда она могла поехать. Меня не мог найти. Потом вернулся в тот самый клуб, вызвал туда полицию, там все вверх дном перевернули, и в конце концов, обнаружили Ладу, крепко спящей в одном из подсобных помещений. Ей ничего не сделали, просто подсыпали снотворное в коктейль.

После той ночи Вероника Драгунская сбежала заграницу. Год не показывалась. Все вопросы, допросы полиции, свалились на ее парня, Владлена. Он даже сидел какое-то время в СИЗО. Потом отпустили, не сумев ничего доказать. Кирсанов тоже исчез. Леон долгое время жил как ни в чем не бывало. Я никогда не спрашивала об этих подонках, просто иногда Лада вскользь что-то упоминала, и я сразу замыкалась в себе.

Я не стала писать заявление об изнасиловании. Да, это неправильно, но я безумно стыдилась того, что со мной произошло. Просто не могла пойти на такое. Да, я хотела, чтобы их наказали. Хотела, чтобы они все сдохли в мучениях. Но куда важнее для меня на тот момент было выжить. Выплыть из оцепенения, постоянных кошмаров. Боли.

А потом…

Я узнала, что беременна.

Только не знала от кого. Это мог быть и Даниил. Или насильник, подонок, конченый урод, в которого я когда-то думала, что влюблена.

Я не могла знать, кто отец. Это сводило с ума. Разрушало. Я едва не оказалась в психушке. Страшное время.

Еще я знала, что Даниил буквально на волоске от смерти, но меня не пустили к нему. Я прибежала к нему домой, когда еще была в крови, после клуба. Именно от меня его мать узнала, что произошло. Я видела страшную, лютую ненависть в ее глазах. Она сказала, что если приближусь к ее сыну, то мне не жить. Что я во всем виновата. И если хочу искупить вину – должна оказаться как можно дальше.