Она опустилась на табурет. На соседний тут же вспрыгнул Тутанхамон, а напротив сел Володя. Положил себе сразу пять блинов, сметаны и принялся есть, чуть ли не причмокивая от удовольствия.

Лиза тоже съела парочку, но больше не хотелось. Да и вообще — когда Володя ел и ничего не говорил, её вновь начинали посещать разные унылые мысли. На работе их почти не было — на них просто не имелось времени, — но как только Лиза оставалась в тишине и одиночестве, её будто бы кто-то грыз изнутри, особенно в области сердца.

— А моя комната раньше была детской?

Володя кивнул, прихватывая очередной блинчик.

— Да. Здесь жила семья с ребёнком, я у них эту квартиру купил. Просто не успел ещё ремонт сделать, да и нет острой необходимости, тут и так хорошо. А что? Тебе неуютно?

— Нет, нормально. А… — Она поёрзала на стуле, но всё же спросила: — А как ваша… то есть, твоя девушка отреагировала на то, что ты комнату мне сдал?

— Она пока не знает, — огорошил Лизу Володя. — Я попозже скажу. Набираюсь смелости.

— Смелости?..

— Ну да. Женская ревность — страшная сила.

Лиза почувствовала, что у неё дрожат губы.

— А она ревнивая?

— Ещё как, — он засмеялся и вытаращил глаза. — Катя просто бой-женщина. Как бы не оторвала чего-нибудь в порыве ревности. С другой стороны, что оторвёт, я пришью…

Лиза спрашивала ещё и ещё — и Володя отвечал. Она спрашивала, какие операции он делает — он сказал, что на брюшной полости, — и где учился, и защитил ли диссертацию, и на какую тему она была, и где познакомился со своей Катей, и почему она работает в Таиланде, и…

Лизе было необходимо слушать эти ответы. Иногда она теряла нить разговора, погружаясь в себя — но тут Володя улыбался, и это как будто переключало её обратно в реальность.

Она ужасно не хотела идти спать, боясь остаться одной, да ещё и в темноте. Когда Денис её… в общем, тогда тоже было темно. А накануне она была слишком уставшей, чтобы о чём-то думать, теперь же… вряд ли она вообще уснёт…

*

Так и оказалось. Как только Лиза умылась, переоделась, легла и выключила свет, её затрясло. Хотелось плакать, выть и кусать подушку от боли, обиды и отчаяния. Между ног до сих пор саднило — днём почему-то было легче, а сейчас…

Лиза встала, включила ночник, села на постели. Кожа покрывалась мурашками, по телу пробегали судороги, и даже внутренние органы, казалось, сводит, выкручивает, словно половую тряпку.

Лиза всхлипнула и, разозлившись на себя, упрямо потёрла глаза кулаками. Щёки уже были мокрыми, хотя она старалась, старалась не плакать.

— Лиза.

От неожиданности она подпрыгнула на постели, обернулась — и задохнулась от страха, таким жутким показался ей силуэт Володи в чёрном проёме двери, которую она не закрыла на ночь.

— Лиза, это я, — повторил он спокойным голосом и сделал шаг вперёд. Ночник осветил его лицо, грудь, ноги. Он был в футболке и штанах, и это почему-то немного успокоило Лизу. — Я тебе сейчас тут оставлю кое-что. И свет не выключай. И вот ещё. — Он положил на край постели какой-то пузырёк.

— Что это? — спросила Лиза непослушными губами.

— Успокоительное. Стакан с водой я на комод поставлю. Выпей и ложись. — Володя медленно обошёл разложенный диван, на котором сидела Лиза, приблизился к комоду, положил туда что-то, чем-то щёлкнул, зашуршал — и секундой после по комнате полилась негромкая инструментальная музыка. — Всё, спокойной ночи. — Лиза не успела произнести ни слова, как он быстро вышел за дверь, оставив её открытой.

Она сделала всё, как сказал Володя. Выпила успокоительное и легла спать. Какое-то время — довольно-таки недолгое, — Лиза лежала, слушая музыку и глотая слёзы. От музыки почему-то сильнее плакалось, но… как-то иначе. Если раньше слёзы приносили только боль, то теперь они несли и облегчение.