Попытка разбавить неловкую обстановку не увенчалась успехом. Услышав мой голос, Янковский нервно проработал шею, словно уворачивался от диких пчёл.

– Не вижу смысла отмечать этот день в календаре, – нахмурившись, бросил он.

Матвей тут же закрыл глаза, наверняка пожалев о сказанном, но было уже поздно. Тысяча раскалённых игл прошли сквозь сердце, лишая возможности говорить и дышать. Я была готова упасть на колени от фантомного удара под дых.

– Если ты решил, что мне нужна сатисфакция, то ты крупно ошибаешься. Так что имей силы сохранить достоинство, иначе я навсегда в тебе разочаруюсь.

– Этого я и жду, – сказал он, обернувшись. – Ты слишком долго обольщалась, пришло время прозреть.

В горле образовался твёрдый ком.

– Так это твой план? Подпустить и выкинуть?

Он посмеялся. Горько. Болезненно. Убийственно.

– Ты меня использовала, так что не строй из себя жертву.

Мгновение, и я превратилась в фарфоровую статуэтку, не желающую мириться с людской моралью. На смену лёгкости пришла неподвластная ярость.

– Ты просто сволочь. 

– Да! – вспылил он. – Я последний мерзавец, Надя!

Поражающий выстрел прошёл навылет.

– Чёрт! – выругался он, схватившись за голову. – Прости, Снег, я не это…

Лучи солнца коснулись голых ступней. Половицы задрожали под подошвами вновь прибывших. С трудом поборов ступор, я взглянула на входную дверь. Назар и Давид Сотниковы затаскивали в дом полуживого Авдея. Несмотря на усталость, они находились в приподнятом расположении духа.

– Остановка здесь, – буркнул Давид, бросив Авдея на кресло, как мешающий балласт. – Этот попугай полночи на моём плече катался. Я жутко устал, братцы.

Сотников дерзко скинул пиджак на пол и оттянул ворот рубашки, словно ему не хватало воздуха. На высокомерном лице Давида застыла аналогичная ухмылка. Наверняка он был доволен собой и организованной вечеринкой. Спустя секунду он оказался на диване, вальяжно вытянув ноги.

– Свет мой, как же я скучал, – приблизившись, невнятно пробормотал Назар. – Клянусь, я был тебе верен. Мои подлые руки лапали их ягодицы, но сердце всегда оставалось с тобой. Я отрублю их, если хочешь.

Всё это время я пристально смотрела на Матвея, всячески игнорируя то, что происходило вокруг. Только вот боль становилась всё ярче.

– Эй, вы чего? – спросил Назар, насильно удерживая себя на ногах. – Ау! Я пропустил похороны? Что с вашими мордами?

Я отрезвела, почувствовав слезу на щеке и незамедлительно её смахнула.

– Не обращай внимания, милый, – неестественно улыбнулась я. – Мы бесконечно жалеем, что не пошли на выпускной, оттого жутко печалимся.

– Да ну? – хмыкнул Назар, сдвинув брови. – В этом всё дело? – на его скулах заиграли желваки. – Если он тебя обидел, то…

Несмотря на губительное опьянение, он сумел меня просканировать и установить диагноз. Проблема в том, что я больше не поддавалась лечению.

Вручив Назару простынь, я устремилась к выходу, насильно игнорируя просьбу вернуться. Мне нужно было время, чтобы всё обдумать.

                                  Посёлок «Эдем», квартира №366

                                                     Наши дни

– Значит, ты использовал девушку и так гордо заявляешь об этом? – с неприкрытым отвращением проговорил мужчина. – Как же я рад посадить такого подонка.

Мне лишь оставалось улыбнуться и покачать головой.

– Ты снова ничего не понял, Павел Андреевич, – вздохнул я, наполняя кипятком его чашку. –  Я бы не посмел так поступить.

– Тогда я ничего не понимаю…

Выпрямившись на шатком стуле, я проработал пальцами шею, но вскоре коснулся шрама на плече и вернул себе серьёзность. В ключице заклубилась ноющая боль, словно в ней по сей день оставалась пуля.