Даже Иришки...

– Ирка твоя тоже засранка хорошая, – рубила ладонью воздух Светка. – Где это видано, чтобы от родной матери к отцу сбежать! И что ей там, у отца-то?.. Пустая хлебница с холодильником да тараканы по углам!

– Он ненавидит тараканов, Свет. Он вывел их чем-то, – вяло протестовала Татьяна, все так же через силу выдавливая из себя по слову. – И хлеб они покупают. И колбасу, и сахар...

Лучше бы ей было не вспоминать этот злополучный сахар, потому что Светка тут же кашляла от дыма, сатанела лицом и начинала страшно материться.

Татьяна ее понимала. Ох, как она ее понимала! Этот злополучный сахар испортил им жизнь. Всем троим: ей, Санечке и Иришке. Казалось, что с него, с этого сыпучего кристаллического продукта и начались все беды в конкретно ее личной жизни.

А началось все... Как бы не споткнуться в воспоминаниях... Да, точно! Началось все со сватовства, если, конечно, можно этим патриархальным словом осквернить сам факт знакомства Санечки с ее мамой.

Ох уж эти мамы!..

На каждого по одной богом дадено, но таких, как у Татьяны, она была просто уверена в этом, не было ни у кого.

Ее мать была монстром во плоти и по сути своей.

Унизить, прижать к земле, заставить сомневаться, ненавидеть себя... Это было для мамочки удовольствием, ежедневной утренней разминкой, смыслом жизни.

– Ты?! Ты дочка?! Да ты же неудачница, каких поискать! – восклицала обычно мать, когда Татьяна пыталась поделиться с ней своим очередным проектом. – Тебе ли в это влезать с твоими куриными бабьими мозгами! Тебя же растопчут на второй день, растопчут и вытрут о тебя ноги!

Пока что мать с этим успешно справлялась в одиночку. Идею Татьяниного замужества, к примеру, родительница высмеяла через три минуты после того, как услышала о ней.

– Ты просто дура! – подло ухмыльнулась она своему отражению в зеркале, сидя к дочери спиной. – Могла бы выбрать кого-нибудь поинтереснее. Холостых дипломатов пруд пруди. То общество, куда мы с тобой вхожи, просто кишит приличными обеспеченными мужчинами, а ты... Ну, я готова была бы даже смириться с депутатом. Бог с ним, сейчас такое время... Но экономист!!!

В ее устах это звучало просто ругательством. Никакие Татьянины аргументы не шли в пользу Санечке. Ни его опыт, ни востребованность на рынке труда. Даже его обеспеченность жилплощадью казалась минусом.

– Квартира какая! – фыркала мать с преувеличенным презрением. – Двушка в восьмиэтажке! Это ты считаешь приличным жильем?! Ты там так и состаришься в этой квартире. Состаришься и умрешь! Кого я вырастила, боже?.. Ну, дура же дурой... Замуж она собралась!..

Замуж Татьяна все-таки собралась. Невзирая на яростный протест матери. Невзирая на сотню приведенных ею контраргументов. Невзирая на мучительное мимолетное сомнение. Что было, то было, сомневалась иногда. Не часто, правда, но все же...

И в результате Санечка пришел в их с матерью дом о двух этажах совершенно неподготовленным. Нет, он, конечно же, был прилично одет и причесан. Розы, шампанское, дорогие конфеты и все такое. Как говорится, все при нем. Не было одного – стойкости. Он не умел держать удар. И она его сломала. В смысле – мать.

Сначала она долго и придирчиво рассматривала подарки. Мило улыбалась и интересовалась ценой и местом приобретения. Потом усадила за стол и продолжила...

– А ваши родители, они?..

– Простые люди. – Санечка бесхитростно улыбнулся. – Мама – медицинская сестра. Отец – токарь.

– Как же они учили-то вас, деточка? Тяжело, наверное, было.

Ее лжесочувствия он снова не разглядел и продолжал в том же духе. Рассказал все без утайки. И как масла сливочного неделями не видели. Мясо? Какое мясо, помилуйте!.. Молоко? Молоко иногда покупали. Когда начал подрабатывать, стало полегче. Кем подрабатывал? Да вагоны разгружал...