Другими словами, я, как всегда, в подобных ситуациях оказался не прав, полагаясь на опыт прошлой жизни, а слова моей опекунши нашли подтверждение в реальности. Да и вообще, неприятности пришли совершенно с другой стороны в виде двух незнакомых агентов «шипов», которые чуть ли не с ходу попытались обвинить меня в том, что я «садовник», и немедленно арестовать. Причём прямо на глазах у Ольги Васильевны, которую один из них очень невежливо постарался заткнуть, припугнув каторгой.

Разбираться с разъярённой Кня’жиной, одним трупом и живым, но серьёзно покалеченным ретивым служакой прибежал наш старый знакомый. Взмыленный и слегка растерявший лоск Лев Евгеньевич в этот раз был один и постоянно апеллировал к тому, что ведомство его не имеет к нам вообще и ко мне в частности никаких претензий, а пострадавшие сотрудники – недавно принятые на службу «идиоты с инициативой», которые, как известно, хуже стихийного бедствия и нового Великого Жора.

Как я понял, на фоне нарастающих проблем с уже знакомыми мне межполисными террористами эти дебилы из надзорного отдела, частично допущенные к секретной информации, решили выслужиться перед начальством. Придержав полученную информацию, в основном слухи из Академии об Алёнке, и подняв через знакомую из архива моё старое дело, разделённое, оказывается, на две разные папки, они, сложив один плюс один, получили шесть тысяч двести восемьдесят пять, сделали соответствующие «правильные» выводы и решили лично брать «страшного маньяка». Естественно, никого не предупредив, дабы не пришлось делиться халявной славой. И даже не подумав поинтересоваться в открытых источниках, что об этой ситуации думают аналитики «шипов», ведь были ещё люди, которые получили из Академии вполне официальный отчёт о том, что в Полисе «неестественным» образом стало больше на одну чародейку из клана Бажовых. Ведь даже я понимал, что такую информацию никто утаивать не станет.

Не знаю уж, что больше повлияло на говорливость Льва Евгеньевича: общая ситуация с моей титулованной опекуншей или присутствие неприметной женщины в сером плаще, представившейся нам агентом «листвы», по сути, конкурирующей с «шипами» спецслужбы, – но он был очень даже словоохотлив. Так, например, я узнал, что жуткий ритуал Цветения хрустального древа души был официально запрещён в нашем Полисе не так уж давно, примерно тогда же, когда современные радикалы-ортодоксы религии Уробороса назвались «садовниками» и начали практиковать «массовые жатвы» во славу непонятно чего.

Но это вовсе не значило, что кто-то мог ограничить превозносящие Уробороса старые кланы в использовании уже имевшихся у них «хрустальных плодов». Более того, никто не лез в то, что происходит в клановых небоскрёбах, если, конечно, не появлялась информация о том, что кто-то ворует людей, дабы извлекать из них ядра. А в моём случае, как клятвенно заверил Ольгу Васильевну Лев Евгеньевич, его ведомство даже знать не хочет, пользуясь какими клановыми тайнами, я сделал из девушки-простеца чародейку и сколько ещё могу наклепать таких же.

И уж такая честная морда была у седого «пиджака», что, по-моему, все окружающие поняли, что говорит он неправду и, если бы была такая возможность, устроил бы обыск с массовыми конфискациями. А меня отправил бы в допросную. И пытал бы самыми жёсткими способами, покуда я бы не раскололся и не признался в том, где взял яблоки своего собственного клана. Вот только ловить его на этом не стала даже дама из «листвы», предпочтя замять не нужный никому конфликт.