– Меня одного интересует вопрос, – прошептал я на ухо Ульриху, – каким это образом наследница клана в детстве умудрилась покататься на общественных паровиках?

– Да кто её знает, – ответил Ульрих, слегка разведя руками, словно показывая, что в курсе дел Ефимовых могут быть только Ефимовы.

– Всё просто, Бажов, – ответил вместо него Никита. – Она ездила на тех паровиках, что ходят по брильянтовым дорогам. На пятом уровне довольно много закрытых зон, куда доступ на личном транспорте либо просто запрещён, либо ограничен, например, во время праздничных мероприятий. От этой машины они отличаются разве что повышенным комфортом в салоне и годом производства.

В этот момент наш паровик вырулил на 1-вую Мещанскую третьего уровня, впрочем, она здесь была верхней и, проехав до приметной гостиницы «Астралѣ», высоченного дома, занимающего сразу третий и четвёртый уровень и выстроенного полукругом вокруг небольшого парка, свернул возле Музея Дендронавтов прямо к главными воротами Московской Политехнической Выставки.

Естественно, мы, как и многие другие пассажиры, буквально прилипли к стёклам салона, во все глаза рассматривая венчающий вход монументальный памятник. Этакую высоченную каменную «экспоненту», чёткие линии которой, устремляясь в небеса, превращались во второй трети в искусно выточенную из мрамора ветвь неведомого дерева. Вроде как, её же, вечно цветущую и ни капли не увядшую, вполне можно было увидеть, посетив выставку. Как, впрочем, и многие другие находки, которые принесли с собой отважные московские чародеи-первопроходцы, впервые в истории Ойкумены проникшие через стихийный разлом на другой план и сумевшие вернуться обратно.

Это сейчас, когда в Полисе был организован целый университет, занимающийся вопросами стихиальных планов, известно, что группе, преследовавшей израненную и убегавшую аватару стихии дерева, просто повезло, что мир за гранью оказался пригоден для обитания людей. Во всяком случае, там имелись и воздух, и вода, да и сама эта первостихия, хоть и оставалась необычайно опасной, не была столь уж агрессивной, как, например, «огонь», «жизнь» или «смерть».

Впрочем, как бы то ни было, посетить этот музей сегодня всё равно бы не получилось. Нинка, когда мы ещё только планировали, куда, собственно, пойдём, выяснила, что экспозиция вот уже полтора года как «временно» закрыта для посещения из-за проблем между Княжеским Столом и кланом Останкиных, собственниками территории, на которой располагалась здание.

Если я правильно понял, хозяева после ликвидации того прорыва и возвращения дендронавтов пошли Полису навстречу, разрешив разместить на этом участке временное культурно-памятное сооружение. Ну а Княжеский Стол понял всё по-своему, отгрохав очень даже капитальный комплекс, за посещение которого со временем стали требовать деньги. Тогда-то хозяева и возбудились, потребовав либо поделиться доходами, либо освободить территорию.

Причём, так как изначально договора ренты заключено не было, а перенос музея оказался невозможен, ибо это сильно бы ударило по репутации администрации полиса, подобный шаг, следуя древнему правилу: всё, что больше десяти лет находится на территории клана и приносит ему регулярный доход является собственностью клана, – фактически означал частичную, а то и полную передачу собственности на бесценные артефакты из иного плана.

А вообще, исторически все эти земли принадлежали клану Останкиных, застолбившему в своё время огромные территории в стороне от основного скопления клановых крепостиц, ставших позже центром полиса. В общем-то, как говорится в учебниках истории, Демьян Хитрейший Останкин, будучи ближником Святогора Тимирязева, просто повторил его финт ушами, якобы поселив свой клан подальше от остальных. По всем документам в будущем полисе, а между тем довольно далеко от его первоначальных защитных рубежей.