Обернувшись, я увидел довольно пухлого паренька в компании ещё трёх парней, носящих на рукавах пустые «яшмовые» шевроны одного из сахаровских факультетов.

– Э… – Парня я точно где-то видел, но вот так, чтобы вспомнить сразу…

– Это я, Егор Юдинцев! – попробовал он ещё раз. – В параллельном в прошлом году учился!

– О! Теперь вспомнил! – улыбнулся я.

Действительно. Не то чтобы мы общались или водили знакомство, но пересекались в коридорах.

– А я смотрю, идёшь! Ты или не ты, сразу не пойму, а как глаза увидел… – воскликнул он, спрыгивая с подоконника, на котором до этого восседал и, подходя ко мне и пожимая протянутую руку. – Ребят! Знакомьтесь! Антон Каменский, самый безбашеный берсерк Тимирязевки моего Школьного выпуска! Мало того что долбит взрывами так, что мало никому не покажется, так ещё и главный сердцеед школы!

– Ну, это ты, конечно, загнул… – улыбнулся я, по очереди пожимая руки представившимся парням. – Да и в остальном устаревшие сведенья…

– В смысле? – удивился Егор. – Ещё скажи, что не ты первую школьную красавицу соблазнил!

– Ты про Уткину, что ль?

– Ну так! – фыркнул парень. – Про неё, конечно! У нас полкласса по ней пару лет страдало, а ты пришёл, раз – и она твоя!

– Да ерунда всё это, – отмахнулся я. – Подумаешь, в пару на выходе в Кремль один раз встали.

– Ну-ну…

– Я, кстати, не Каменский теперь, а Бажов, – добавил я, ткнув большим пальцем за спину, и слегка повернулся, чтобы было видно тамгу.

– О, в клане теперь значит, – важно покивал Юдинцев. – Круто… А говоришь, не сердцеед…

Ну, что бы он там себе ни напридумывал, переубеждать я не стал, а постарался сменить тему.

– Не знал, что ты в чаровники пошёл, – покачал я головой.

«Ну, не признаваться же тебе, что я даже имени твоего до сегодняшнего дня не слышал…» – подумал я.

– Тык… Куда ж мне ещё, – пожал пухляк плечами. – Я ж тоже из простецов, аспект не то чтобы боевой, да и по конституции не боец. Я тебе так скажу, ничуть не жалею, что на экзамен в лес не стал подписываться. Вот, теперь с группой безродных работаю.

– Главное, чтобы нравилось… – обтекаемо ответил я. – А так – каждому своё…

– Это точно! – поддакнул один из его приятелей, назвавшийся Андреем.

– Ну, – помялся парень и признался: – На первых выходах, честно сказать, даже жалел немного, что поддался на уговоры и вообще в кудесники не пошёл… А потом втянулся.

– Слушай, а правда, что вас, «деревяшек», в самое мясо бросают? – с интересом спросил меня другой сеченовец, имя которого я даже запоминать не стал.

– Да как-то сравнивать не приходилось, – пожал я плечами, отметив, как, оказывается, нас, тимирязевских, здесь называют.

– А сам-то здесь как? – вновь задал вопрос Егор.

– Да… чаровницу нашу с занятий как сопровождающий резидент в прозекторскую на вскрытие привёз, – поморщился я. – У нас одногруппница погибла… вот… Теперь жду результатов.

– М-да… Хорошо всё-таки, что меня к «безродным» распределили, – крякнул четвёртый приятель Юдинцева. – Без обид! Но у нас только и слухов за эти месяцы, что то у вас, то у морозовцев потери…

– У Самойлова в группе тоже один…

– Да там сам на штырь в темноте налетел, – отмахнулся парень, который назвался Андреем. – Довыпендривался парень, вот и сверзился в темноте с полусгнившей лестницы. Там полное «моменто море» виском на арматурину тридцати сантиметров. Ванька жаловался, что совсем неадекватный парень был.

– Слушай, Антон, – вновь вернулся к теме пухлый. – А кто у тебя из наших-то? Чаровников, в смысле…

– Маша Сердцезарова, а что?

– А… мужик! – наигранно взвыл Юдинцев. – Ты теперь прямо-таки мой герой…