— Ну, вот и решилась проблема, жених сбежал, а я остался! — совершенно серьёзно констатировал Гордей.

— Да я, вроде как, хотела согласиться. Но мне неудобно, вы для меня чужие люди, девочка тогда ела и улыбалась, а потом я ей не понравлюсь, и снова окажусь на улице, ситуация ужасная, если честно. Ни кола, ни двора, ни работы, вам не понять, — шепчу, чтобы мама не услышала наш разговор.

Гордей Сергеевич тоже перешёл на шёпот. Понимает, что ситуация нестандартная и он теперь виноват в порции моих новых проблем.

— Отчего же? Очень даже понятно, я в интернате два года жил в детстве. Знаю это ощущение. Договор составим, помогу, если что-то пойдёт не по плану. Квартиру найти, например, работу. Но это для меня реально последний шанс.

Он сидит, откинувшись на наш хлипкий стул, слегка склонив голову. Смотрит в одну точку, чувствую, что боится моего отказа, поэтому глаза не поднимает.

— А вы, Гордей Сергеевич, вы в этой ситуации только исполнитель воли дочери, для вас мой приезд что значит? — вдруг задаю этот нелепый вопрос, понимаю же, что ничего для него не значит мой приезд.

— Честно?

— Постарайтесь! — мы, наконец, встретились взглядом. Я не моргаю, как в детстве, кто кого переглядит. Но немного прищуриваюсь и поджимаю губы, мне важно понимать всё о его личных мотивах, насколько это возможно. Не хочу становиться нежеланной гостьей. А может быть прислугой?

— По большей части, ваше присутствие меня будет напрягать, потому что у меня вроде как есть личная жизнь, но если с дочерью что-то случится, я этого не переживу. Ещё у меня есть старший сын, он в армии, вернётся через три месяца. Нам бы продержаться этот период, а потом разберёмся.

— Да уж, предельно честно. Зато без иллюзий. Жениха мне спугнули. Развод же вроде тоже три месяца. Мне всё равно придётся в Москву мотаться.

— И?

— Договор составим. Прямо сейчас. Условия простые, пока ваш сын…

— Матвей, — вставил Гордей.

— Да, пока Матвей в армии, пока я пройду все круги ада с разводом и, возможно, судом поживу у вас. Может быть, Алина научится есть и радоваться жизни. Но если я не помогу? — не хочется оказаться на улице раньше времени, лучше спросить сейчас.

— Ну, три месяца буду оплачивать вам квартиру, даже четыре, после того, как съедете. А пока с нами живёте, тысяч двадцать хватит? За заботу о дочери?

— Нет, — говорю резко.

— Что нет? Денег мало? — он снова говорит холодно и глядя на меня в упор, не стесняясь. У нас торг.

— Нет, это значит, мне ваших денег не надо, как понимаю, мне обеды готовить диетические, вот продукты, условия жизни и возможность вернуться на дежурства. Думаю, что сутки через трое-двое, и Алина без меня проживёт, и вы отдохнёте от моего общества.

Гордей вдруг опустил плечи, теперь его вид не дерзкий, а виноватый. Как же быстро в нём сейчас меняются настроения. Вся ситуация раздражает не только меня. Однако, мои условия его обрадовали, реально вижу, что он уже сдерживает улыбку. Покерфейс ему сейчас даётся нелегко.

— Меня это более чем устраивает. Спать можете в комнате Алины, там просторно и есть ниша. Или освобожу свою комнату.

— Посмотрим, в принципе, зал у вас непроходной, мне всё равно. Тут я сплю на раскладушке в кухне.

— Вот видите, Дарья Олеговна, какой выгодный у нас контракт намечается. Домой ехать ещё три часа, собирайтесь, пожалуйста.

— Это не все, мне понадобится адвокат, а денег нет. Вот с этим мне поможете, если что?

— Есть знакомый государственный адвокат толковый, не думаю, что у вашего мужа хватит денег на акулу, так что справимся. Надеюсь.