– Почему?

– Вам нужна постоянная забота: борщи, свежие носки и прочее.

– Чем закончились тогда ваши короткие свидания?

– Пьянкой. Мы ушли с ней вдвоем и нарезались в баре на набережной. Я слабенькая, поэтому отключилась первой, и Злата привезла меня к себе, поскольку я не могла назвать свой адрес… – Тут лицо Елены дрогнуло. – Она была очень хорошей. Не душкой – врединой, иногда злючкой, но… Как говорил кто-то из умных, лучше ругаться матом, чем быть вежливой тварью.

– Раневская. И вы чуть переврали ее слова, но я вас понял.

– Мне так жаль Злату, – тихо, с запинкой проговорила Елена. Она старалась не расплакаться.

– Кто мог убить ее?

– Я не знаю никого, кто мог желать ей смерти.

– Кто станет ее наследником, вы не в курсе?

– Завещания она не составляла точно. Мы с ней как-то беседовали на эту тему. Со мной все ясно, есть две дочери, и я надеюсь, они по-честному поделят мое имущество. А у Златы никого. Да, где-то есть дальние родственники, но она ни с кем не зналась и не желала ничего оставлять им. Говорила, что в старости заведет себе юного муженька, который – простите за грубость – затрахает ее до смерти, за что получит наследство. Но она умерла в самом расцвете… – Глаза Елены увлажнились. Зашмыгав носом, она начала искать в сумочке платок. – Злате пятьдесят два должно было исполниться в декабре. Кто в таком возрасте думает о завещании?

Она так и не нашла платка, и Абрамов протянул ей бумажную салфетку. Благодарно кивнув ему, Елена промокнула глаза и вытерла нос.

– Вы знали, что Злата вчера собиралась провести ночь в клубе?