– Не кипятись, – постарался я его успокоить. – Чего ты завелся?

– А завелся я оттого, что по сравнению с «пантерой» у русских танки сейчас – дерьмо. Я их могу на ствол насаживать с любой позиции, но они накатывают волна за волной, ты сам видел. И если мы их берем мощью и дальностью стрельбы, то этого, друг мой, недостаточно. Мы тут второй день и уже потеряли несколько машин только из-за недоработок. Я – солдат и буду сражаться, даже сидя в консервной банке из-под датских шпрот, но куда смотрит командование?

Словно услышав смелое заявление Отто «сражаться, даже сидя в банке», русские неожиданно открыли огонь по селу. Большинство снарядов не долетало, и «концерт» был исполнен ими скорее для острастки, но шороху они понаделали. Все вокруг засуетились, забегали в поисках укрытий, благо иваны и тут постарались нарыть длинные, глубокие траншеи. Я вжался в землю, закрыв уши ладонями. Отто и Фишер залегли рядом. В темноте яркими бутонами расцветали взрывы. Грохот стоял неимоверный.

Обстрел длился всего пару минут – русские показали, что нам рано расслабляться. Судя по отсутствию новых разрушений в этом богом забытом селе, они даже не особо целились. Мы встали и отряхнулись. Отто и я выглядели совершенно спокойными, а вот Фишер заметно нервничал. Отто достал пачку «Р 6», дал нам по сигарете и прикурил сам. Мы снова, как ни в чем не бывало, уселись на лавочке. Некоторое время молчали, выпуская ароматный дым в небо.

– А связь? – вдруг в сердцах проворчал Бруно. – Представляешь, Пауль, нам запретили настраивать рации и выходить в эфир до начала атаки. Мой радист настраивал станцию, когда уже бой начался, и первое время я не мог понять, как действовать, куда двигаться.

– Так и было, – подтвердил его слова Отто. – Я лично поначалу надеялся исключительно на свои глаза и уши. А этого для такого массированного наступления маловато. Я должен взаимодействовать с другими машинами, работать в команде, а у меня в наушниках сплошной треск.

– Удивили вы меня, конечно, – сказал я. – В эфире «пантер» не слышно, оглядываюсь, танки идут вразброд. Как действовать – непонятно. Впереди минные поля, а вы туда прете.

– А ты, Пауль, – Отто хитро прищурился, – поменяйся с нами машиной, тогда посмотрим, кто вразброд пойдет в бою.

– Ты же «тигр» не знаешь, – ухмыльнулся я.

– Но ты-то ездишь, значит, и я научусь.

– Да, «тигр» великолепная машина, – ответил я, глубоко затягиваясь. – Меня после ранения отправили на переподготовку, посадили на «тигр», долго учили управлять им и только потом направили в дивизию «Великая Германия». Я сначала расстроился, ты-то с нашим пятьсот вторым батальоном остался. А я один, без наших ребят. Но, как увидел танк, – обомлел. Я и раньше видел «тигр», но осознание того, что это твой танк… Великолепная, мощная машина! Броня толстенная, в управлении легок. Вершина современной техники.

– Так, я и говорю… – начал Отто, но я его перебил:

– У «тигра» тоже были свои «детские болезни». И в твоем рассказе про «пантеры» нет ничего нового. У наших тоже поначалу часто горела трансмиссия, перегревался двигатель, с ходовой проблемы были. Мы тоже намучились.

– Но не так же!

– Ясно одно, – спокойно продолжил я, – и сегодняшний день доказал это.

Отто смолк, вопросительно глядя на меня.

– Русским нечего нам противопоставить, кроме своей дикарской ярости и упрямства. Если во время атаки мы будем держать их на расстоянии, они вообще ничего не смогут сделать. Мелкие поломки «пантер» не в счет. Можно подумать, что у русских машины не ломаются. Да и грех тебе жаловаться. У тебя лобовая броня такая, что им ничем ее не пробить.