— Этот додик тут? — сощурилась я, тут же воспрянув духом, как молодая тигрица на охоте. 

Зла не хватает! Я же всё перепроверила. Всегда перепроверяю! Лёха ясно написал номер, и я пришла именно в него! Значит, этот “Акелла” и правда где-то по жизни промахнулся!

 — В спальне, на полу спит,  —  пожала плечами Мотя.

Вот сейчас мы всё и выясним!

4. Дважды два четыре

 — И давно он тут? — спросила я Мотю. 

Проораться не вышло, видите ли Алексей Михалч, не совершив утренний туалет, с дамами беседы вести не намерен. Пф! И этому чудику я собиралась подарить “первую ночь”. Так что я теперь валялась на нашем матрасе, служащем и кроватью, и диваном, в ожидании чудилы-Лёхи.

 — Ну… с вечера. Я потому и злая была, — пожала плечами Мотя. — Решила, что он тебя продинамил. И что ты там осталась куковать, а трубки не брала. Типа забухала и всё такое. Мы и к ментам-то не пошли, потому что...

 — Потому... что? — протянула я, понимая, что запросто могла ночевать в логове маньяка.

 — Ну, понимаешь, — Мотя сложила ручки на коленочках как прилежная девочка. — Если честно... я не подумала. И мне очень стыдно. И я уверена, что Лёхе тоже! Он явно переживал... Но у тебя же папаша там живёт недалеко... вдруг ты правда к нему поехала? Ну в конце концов, сколько раз Я не приходила ночевать? М? Да сотню! 

 — Забей, — я вздохнула и закрыла глаза, но тут же пожалела. Меня будто преследовали видения с наступлением темноты. 

Я не винила Мотю, она и правда не тот друг, который додумается позвонить в полицию, не застав подругу дома. Да я и не для того её заводила в конце-то концов! А вот Лёха мог бы и напрячь извилины... тоже мне герой-любовник.

Мотя сидела у меня в ногах, перебирала коробку со своими лифчиками и швыряла за спину те, что предполагала выбросить ко всем чертям. Я же не могла смотреть на то, как захламляют помещение, и пялилась в потолок. Закрывать глаза было чревато тем, что на ум приходили всякие… рыжие мужики, потому даже не моргала лишний раз.

 — Телефон… — я нахмурилась и стала шарить рукой по полу у матраса, в поисках сумки. — Я с него включала музыку, и в какой-то момент он просто сел, наверное. Потому вы дозвониться не могли.

 — Во-во… — оживилась Мотя, которая явно до сих пор переживала, что вроде как меня кинула. — Приполз значит Алексей и грит: где Соня. Я грю: ушла. Он грит: куда. Я грю: к тебе. Он грит: ой бли-ин… и начинает тут рычать чего-то. А потом он сидел в спальне и звонил, писал кому-то, чё-то выдумывал. Я не стала спрашивать, спать пошла на кухню, а с утра ты заявилась. Ваще ничё непонятно, милая. Ты б хоть отписалась… это не дело… 

 — Ага, — кивнула, не слушая, и стала искать зарядку и розетку.

Телефон отреагировал на питание и даже медленно стал приходить в себя. Возвращение к жизни — фееричное, куча пропущенных и СМС! От Лёхи штук сто сообщений и три лаконичных послания от Моти: “Ты где?”, “Жива?”, “Чудик занял спальню, я спать”.

А вот сообщения от Лёхи интереснее в разы:

“Тут это из гостишки звонили, я оказывается бронь не оплатил. Не едь!”

“Ау”

“Ты где??”

“Я короче еду к тебе”

“Я не оплатил — номер ушёл кому-то других нет, ток клоповники”

“ау?”

“Сонь?”

“Ты трубку не берёшь”

“Я у подъезда”

И всё в таком духе. 

Посмотрела время  — писать мне начинал Лёха, когда я была уже в метро. Мне пилить с другого конца города — ему пять минут на маршрутке. Почему СМС не приходили — не имею понятия, но сейчас вполне успешно продолжали прилетать пачками.

 — Ну вот… — этот вздох сожаления достоин особого упоминания.

Лёха стоял в дверях, неуверенно мялся с ноги на ногу и чесал затылок.