– Я проверяла ее финансы. Перешлю тебе данные, ты их сохрани. А я пойду в ОЭС, проверю, что они сумели вытащить из ее мобильника.

– Я могу сходить в ОЭС.

– Хренушки. Не пущу я тебя туда обжиматься с Макнабом.

– У-у-у.

– Прокачай имена, Пибоди. Если что-то выскочит, звони мне. Если нет, перешли данные мне на рабочий компьютер и на домашний. Когда закончишь, можешь считать себя свободной. Можешь идти домой и хватать его за задницу.

– Да у него почти не за что хватать, но то, что есть…

Ева отключила связь, чтобы избавить себя от подробностей. Чтобы добраться до отдела электронного сыска, она предпочла эскалаторы и тем самым избавила себя от толкотни в лифте. В пересменок лифт превращался в душегубку, полную тел и запахов. На эскалаторах тоже было несладко: здесь тоже было полно полицейских, заступающих на смену, уходящих со смены, подозреваемых, которых вели на допрос. Ева пробралась к выходу и последний марш преодолела по лестнице. Она вошла в коридор электронного отдела, и ее буквально ослепили кричащие завитушки цвета «электрик» на интенсивно-розовом фоне. Только один человек на свете – Йен Макнаб – мог назвать такое рубашкой.

– Я хочу знать, где ты покупаешь все эти вещи?

– А? Что? Привет, Даллас.

– Потому что я хочу не допустить смертельной ошибки и попасть туда хотя бы ненароком. – Ева вытащила из кармана несколько монет. – Купи мне банку пепси у этой гадостной штуки, которую люди называют торговым автоматом.

– Без проблем. – Он на лету подхватил брошенные ему монеты.

В одном Пибоди, безусловно, была права: хватать там было особо нечего. Он был сложен, как тростинка, одевался, как цирковой клоун, но у него была душа хакера.

Гладко зачесанные назад и стянутые на затылке в хвост светлые волосы оставляли красивое и дерзкое лицо открытым. В левом ухе поблескивало множество серебряных колечек. Ева удивлялась, как они не оттягивают ему голову на сторону.

– Мне досталось твое дело, – сказал он и бросил ей банку пепси. – Как раз на обратном пути с пит-стопа. Собирался тебе позвонить.

– У тебя для меня что-нибудь есть?

– Разговоры первой жертвы за последнюю неделю. Могу нарыть еще. Понимаешь, даже когда стираешь разговоры с аппарата, они на жестком драйвере сохраняются еще…

– Не надо мне лекций читать, мне нужен результат.

– Ну, тогда идем.

Если сотрудники отдела убийств придерживались делового стиля, электронный отдел жил по законам «высокой» моды. Ультрамариновые загогулины Макнаба прекрасно вписывались в общий фон кричащих, контрастирующих красок, блескучих тканей, башмаков на гелевой подошве и тяжелой, как корабельный балласт, бижутерии.

Если отдел убийств гудел, то электронный отдел пел. Точнее визжал, мысленно уточнила Ева. Жужжание, голоса, музыка, гудение и писк электронного оборудования.

Ева сошла бы с ума через час в таких условиях. Она часто удивлялась, как ее бывший наставник Фини, капитан отделения, здесь выживает. Но ей пришлось признать, что он не просто выживал, он прямо-таки расцветал среди павлиньих и попугайных красок.

Макнаб взял диск со своего компьютерного стола.

– Пошли в кабину.

Он ловко лавировал в лабиринте ОЭС. Большинство его коллег приплясывали вокруг, что-то бормотали в свои беспроводные устройства. У Евы они вызывали нервную дрожь. Она прошла вслед за Макнабом сквозь двойные двери туда, где выстроились, как солдатики, стеклянные кабинки. Больше половины из них были заняты.

Макнаб занял одну, вставил диск в прорезь дисковода.

– Большинство звонков – на телефон второй жертвы. Ну, есть еще звонки матери, сестре, на работу. И еще в магазины и всякое такое. Она же замуж собиралась, так?