– В кабинете нет компа, – сказала она Пибоди.

– Что же это тогда за кабинет? – удивилась Пибоди.

– Вот и я о том же. И ни единого диска. Так как вся остальная электроника – а унести ее было бы нетрудно – осталась на месте, можно предположить, что целью был именно комп. Комп и убитая женщина. Так что же такое было у Натали? За что она заплатила своей жизнью?

– Не только жизнью: он позаботился, чтобы перед смертью она страдала. – Голос Пибоди был полон сострадания. – На мобильнике ничего, кроме входящего от сестры в десять утра и исходящего в семь тридцать утра в контору «Слоун, Майерс и Краус». Она предупредила, что заболела. Это аудиторская фирма на Хадсон-стрит. Предыдущие звонки были стерты. Наш электронный отдел сможет их вытащить. Хочешь прослушать то, что есть?

– Да, но не здесь. Поехали в управление. Надо еще раз поговорить с сестрой.

По пути в управление Пибоди сообщила анкетные данные убитой со своего карманного компьютера:

– Родилась в Кливленде, Огайо. Родители – оба школьные учителя – живы и по-прежнему состоят в браке. Одна сестра, на три года младше. Уголовного досье нет. Работала бухгалтером-аудитором в фирме «Слоун, Майерс и Краус» последние четыре года. Ни браков, ни совместного проживания не зарегистрировано. Проживала на Джейн-стрит последние полтора года, а раньше на Шестнадцатой улице в Челси. До того – в Кливленде, по адресу родителей. Там она тоже работала в аудиторской фирме, но на полставки. Это было что-то вроде практики во время учебы в колледже.

– Бухгалтер, щелкает цифры. Переезжает в Нью-Йорк. Что по нью-йоркской фирме?

– Минутку. Так, фирма солидная, – начала Пибоди, считывая данные с компьютера. – Богатые клиенты, несколько корпораций. Три этажа на Хадсон-стрит, две сотни служащих. Основана около сорока лет назад. Убитая была там старшим аудитором.

Ева обдумывала информацию, въезжая на подземную стоянку Центрального полицейского управления.

– Пожалуй, Натали Копперфильд могла получить компромат на кого-нибудь из этих богатых клиентов. Допустим, кто-то вел двойную бухгалтерию, отмывал деньги… Уклонение от налогов. Связь с мафией. А может, кто-то из ее коллег снимал пенки… Шантаж, вымогательство, растрата.

– У фирмы хорошая репутация, – возразила Пибоди.

– Это еще не значит, что у всех их клиентов и служащих хорошая репутация. Это версия.

Они запарковались, вышли из машины и направились к лифтам.

– Надо узнать имя приятеля – нынешнего или бывшего. Надо обойти всех соседей по дому. Выяснить у сестры, что она рассказывала о работе или о своих личных проблемах. Похоже, убитая столкнулась с чем-то, о чем не хотела или не готова была сообщать или говорить. Во всяком случае, не полиции.

– Но может, она доверилась кому-то из коллег или из начальства, если это связано с работой.

– Или приятелю, – добавила Ева.

Чем выше они поднимались в лифте, тем больше народу набивалось в кабину. До Евы доносился запах мятного мыла от заступающих на смену и запах пота от тех, кто смену сдавал. Она локтями проложила себе дорогу к выходу на своем этаже.

– Давай подготовим комнату для допроса, – сказала она. – Не хочу допрашивать сестру в приемной. Слишком много отвлекающих факторов. Если ей нужен психотерапевт, пусть берет его с собой.

Но сначала Ева прошла через «загон» к себе в кабинет. Она сбросила пальто и проверила алиби свидетельницы. Палма Копперфильд работала на рейсе Лас-Вегас – Нью-Йорк. Ее самолет приземлился примерно в то самое время, когда кто-то в южной части города душил ее сестру.

– Даллас.