– Вы правы, очаровательных девушек мало, – подхватил кабальеро. – А румянец у них вызывают только искренние поклонники.

Сеньорита еле заметно насупилась – дон Альфонсо если и был искренен, ухаживая за ней, то его чувств хватило совсем ненадолго.

– Тем более румянца не хватит, чтобы согреть наш прекрасный город.

– Пожалуй, хотя искренних поклонников у вас и немало, особенно среди благоразумных сеньоров.

– Да, конечно, – несколько рассеянно произнесла сеньорита. – Благоразумие – важнейшее достоинство, к несчастью, нечастое.

– Не стоит беспокоиться о редкости благоразумия, если в круг знакомств допускаются прежде всего люди рассудительные и заботящиеся о своём будущем. Вот, кстати, лейтенант Сото – сеньор очень достойный. Ваш батюшка о нем высокого мнения и, я слышал, наметил лейтенанта к производству в капитаны.

– Должно быть. Признаться, не слышала, но уверена – мой отец позволяет продвинуться по службе только добросовестным и способным офицерам.

– Которые, разумеется, полны благодарности и почтения к дону Бернардо и к его семейству.

Задумывалась ли сеньорита о том, что своему успеху среди офицеров гарнизона обязана положению своего отца или нет, но сейчас её лицо стало ещё более сдержанным, чем обычно, а благопристойная улыбка, похоже, вымученной. Дон Стефано наполовину прикрыл глаза, скрывая усмешку – он владел собой куда лучше и знал, к чему ведёт разговор.

– Хотя военная служба – достойнейшее поприще для кабальеро, я рад, сеньорита, что могу испытывать уважение к коменданту крепости Сегильи и его семье без всякого расчёта, а за его заслуги перед короной и высокие душевные качества, – дон Стефано постарался вложить в голос не только учтивость, но и теплоту, пристально смотря в глаза девушки.

Дочь коменданта задумчиво подняла взгляд на собеседника. Дон Стефано был состоятельным и интересным неженатым мужчиной подходящего возраста, с прекрасным положением в свете. Если он решил ухаживать за девицей на выданье из хорошей семьи, то, разумеется, с серьёзными намерениями. Отталкивать его, не приглядевшись, было бы неразумно.

Сеньорита одобрительно улыбнулась.

– Благодарю вас за добрые слова о моём отце и моей семье.

Мельком заметив, как обвисли усы поклонника сеньориты Лусии, расстроенного появлением нового соперника, дон Стефано проводил девушку к её матери, поцеловал обеим руки и вернулся в компанию кабальеро. Он был доволен, что обходит других соперников, но заметил быстрые взгляды, которыми успели обменяться дон Альфонсо и сеньорита Лусия. Не оставалось сомнений, что девице нравится молодой щёголь, но раз уж она не способна преодолеть ни его ветреность, ни влияние его дяди, то готова была принять ухаживания и стать женой другого подходящего кабальеро… хотя бы и дона Стефано.

Не ожидая от будущей супруги пылких чувств, сеньор дель Соль, однако, был раздосадован, а его самолюбие уязвлено. Будь девица более для него привлекательной, это могло бы разбудить азарт. Но мимолётное оживление девушки, вызванное нелепым ухаживанием дона Альфонсо, лишь ненадолго скрасило унылые размышления дона Стефано о том, какой должна быть его супруга. Не слишком богата, но и не бесприданница; из хорошей, но не особенно знатной семьи; благовоспитанна, но не зануда; не красавица, но и не дурнушка. Ни рыба ни мясо.

Аккуратно отодвинув от сеньориты Лусии её поклонников, дон Стефано всё-таки не смог побороть собственное нежелание и скуку от мыслей о женитьбе на благовоспитанной и до зубовного скрежета уважаемой девице. Он заставил себя ненавязчиво ухаживать за дочерью коменданта, танцевал с ней, наносил визиты семье дона Бернардо, постарался ближе сойтись с сыном полковника, когда тот приехал в отпуск со своей службы. Такое поведение в Сегилье называлось «присматриваться» и считалось приличным лишь первые несколько месяцев, после чего кабальеро должен или тихо удалиться, или перейти к более решительным действиям. Обязательно – к серенадам. Сеньор дель Соль растягивал передышку и с облегчением сообразил: как раз через несколько месяцев семья коменданта уедет на лето в загородное имение. Наверное, нужно было бы что-нибудь предпринять перед отъездом сеньориты Лусии и её матери, почтенной доньи Кларисы, но у кабальеро возникли срочные дела, давшие предлог избежать начала официального ухаживания, при том не удаляясь.