– Это лишь слова. На деле из-за меня вы остались без еды и без средств. Следовательно, будет вполне логично обокрасть меня. Так сказать, зуб за зуб.

– О, богиня! Как эта мысль вообще пришла тебе в голову? Я не вор.

– Ну, этого я знать не могу.

– Хорошо! Вот, возьми, – мужчина одним движением снял с себя кулон на цепочке и повесил его мне на шею. – Эта вещь очень дорога мне. Наверное, так же, как тебе дорог рюкзак. Всё. Я возьму рюкзак, а ты пока поносишь мой кулон. Только не потеряй!

Вытянув руки назад, я молча, как истинная женщина, позволила мужчине забрать рюкзак. На самом деле я бы и без кулона его отдала через минуту, потому что спина невероятно устала. Я едва могла передвигаться. Всё-таки записная книга была лишней.

– Ох, как хорошо! – не сдержалась. Опустив щенка на землю, я сделала пару-тройку движений для разминки.

Мужчина искоса наблюдал, как я потягиваюсь. Вращение руками, наклоны и прыжки на месте. Щеки потеплели, кровь прилила к голове, наполнив мозг кислородом.

– Что? – запыхтела, восстанавливая дыхание. – Тело затекло. Идём уже!

Обогнув его по дуге, я зашагала в прежнем направлении. Белобрысый с моим щенком и рюкзаком зашуршали следом.

Хвойный лес кончился, все чаще начали встречаться береза и клен. Последний напомнил мне о Дашкенте.

Я с рождения жила на Кленовой. Хотя клен в нашем районе был всего один, огороженный от вандалов и любимый жителями, наш старый дедушка-клен. Под ним я оплакивала свою неудачную первую любовь. Под ним ждала результаты вступительных испытаний в институт. Под ним же мы с группой фотографировались, когда отмечали наш выпуск. А здесь этих кленов видимо-невидимо, только никому они не нужны.

Размышления прервали человеческие голоса впереди и испуганное ржание нашей кобылки. Надавив мне на плечи, белобрысый заставил меня присесть. Последние метры мы преодолели молча.

– Хороший улов! – пробасил один из тех, кто поймал нашу лошадь. Выбрасывая ненужное сено из повозки, он лапал ящики с овощами.

– О, сметана, – воскликнул другой прямо возле нашего укрытия. – Давно не ел сметаны.

– И не поешь! – мой сопровождающий выпрыгнул из укрытия, напугав разбойников своим появлением. Только на секунду.

Вмиг они преобразились из испуганных овец в диких собак. Тот, что был ближе, схватил первую попавшуюся банку молока из повозки и запустил в моего защитника. Банка пролетела мимо, разбившись о кленовый ствол рядом со мной.

– Едой не дерутся, болван, – крикнул, уворачиваясь от стрелы арбалета. А вот это уже плохо. Если с одним разбойником он справится, то с арбалетчиком ему не тягаться.

Нырнув в рюкзак, я достала Невид-13 и свое единственное тяжелое оружие. Помочь не помогу, а врасплох точно застану.

Наглухо замотавшись в костюм, я водрузила на голову мох, из трех кленовых веток соорудила парик, листиков на плечи. С веткой в одной руке и увесистой книгой с другой я без колебаний вбежала в гущу боя.

Свет брызнул на Невид-13, скрывая мое тело и ноги, оставляя лишь небольшие очертания фигуры. Зато наспех смастеренная шапка лешего сейчас словно висела в воздухе, превращая меня не то в лесное привидение, не то в устрашающую галлюцинацию. Как бы разбойники не решили, результат будет на руку.

– Чур меня! – заорал разбойник с арбалетом, выпустив стрелу чуть выше моей головы.

– Про-о-очь! – пробасила я, размахивая веткой.

Разбойник с арбалетом упал на землю и с воплем бросился наутек. Второй разбойник на момент отвлекся от боя, но моего вида не испугался. Выпустив один из своих ножей прямо в меня, он с удвоенным рвением продолжил свой бой.