Этот ребенок, Джеймс Чарльз… Уже сейчас она могла назвать его имя. Он будет Джеймсом в честь ее отца и Чарльзом в честь ее далекого предка Карла Великого. Она молилась о том, чтобы он тоже унаследовал великое королевство.

– Следует ли позвать короля и придворных? – спросила повитуха.

– Да.

Одна из служанок распахнула дверь и объявила стражнику о свершившемся событии. Тот издал радостный возглас и позвал другого стражника, велев ему объявить радостную весть по всему дворцу.

Через несколько минут комната содрогнулась, когда все замковые пушки дали салют в честь рождения принца.

– Сохраните его «сорочку», – сказала Мария, внезапно вспомнив о том, что она видела.

– Конечно же, – немного раздраженно отозвалась повитуха. – Разве вы думаете, что мы не знаем свое дело? Плодную оболочку нужно сохранить, иначе удача, которая приходит с ней, будет потеряна. В Шотландии верят, что ребенок, родившийся в «сорочке», будет наделен даром ясновидения и вырастет свободным от власти колдунов и фей. Это большая удача для короля.

«Было бы полезнее иметь защиту от предателей, а не от фей, – подумала Мария. – Особенно в Шотландии. Первых здесь явно больше, чем вторых».

Маленький Джеймс Чарльз завозился в роскошной колыбели, покрытой десятью ярдами бархата.

– Король идет? – спросила Мария. Теперь оставалось выдержать еще и это.

Как раз в этот момент в дверях вместе со своим камергером Энтони Стэнденом появился Дарнли.

– О, радость моего сердца! – воскликнул Дарнли и поспешил к ней. – Моя дорогая!

Командующий Эдинбургским замком лорд Эрскин и другие придворные последовали за ним и начали заполнять комнату.

– Покажите принца, миледи, – приказала Мария, кивнув в сторону колыбели. Повитуха наклонилась, подняла ребенка и аккуратно положила его в подставленные руки Марии. Она откинула покрывало и показала Дарнли лицо малыша.

– Милорд, Бог подарил нам сына, чье отцовство принадлежит вам и никому другому, – сказала Мария и передала ребенка на руки Дарнли. Потом, повысив голос так, чтобы все могли слышать ее, она добавила: – Милорд, я клянусь перед Богом и отвечу перед ним в день последнего суда за то, что это наш сын, и ничей другой. Я хочу, чтобы все присутствующие, как дамы, так и мужчины, стали тому свидетелями, ибо это ваш сын, и он настолько похож на вас, что, боюсь, как бы это не сыграло с ним злую шутку впоследствии.

Наступила тишина. Готов ли Дарнли признать ребенка и таким образом подтвердить ее слова?

Дарнли долго смотрел на лицо малыша, потом поцеловал его в щеку, вернул матери и наконец поцеловал Марию.

– Это принц, который, как я надеюсь, впервые объединит королевства Англии и Шотландии, – ясным торжествующим голосом произнесла она. Ребенок заерзал и еще больше сморщил свое и без того морщинистое личико.

– Почему, мадам? – воскликнул Стэнден. – Должен ли он стать наследником престола перед Вашим Величеством и своим отцом?

– Увы, его отец потерян для меня, – сказала Мария, не в силах удержаться от этого.

– Дорогая мадам, – голос Дарнли походил на мяуканье кошки, которой прищемили дверью хвост. – Как же ваше обещание простить и обо всем забыть?

– Я все простила, но никогда не смогу забыть. Что, если бы пистолет Керра выстрелил? – ее голос задрожал. – Что стало бы со мной и с нашим ребенком? В конце концов, что случилось бы с вами? Один лишь Бог знает, но мы можем догадаться.

– Мадам, все эти вещи остались в прошлом! – запротестовал Дарнли.

– Тогда отпустим их, – пробормотала она, обращаясь к себе, а не к нему. – Дадим им уйти.

Новость быстро распространилась по Эдинбургу. У собора Святого Жиля собралась толпа для вознесения благодарственной молитвы о здоровье королевы и рождении наследника, а первые праздничные костры зажглись на Калтон-Хилл и «Престоле Артура»