Ряжская сильно удивилась звонку Данилова (это чувствовалось по голосу), но охотно предоставила ему необходимую информацию.

– Менчик? Ну как же вы не знаете про Менчика, Владимир Александрович? В свое время о том, что Говорков наконец-то выдал замуж свою непутевую дочь, говорила вся Москва! Да что там Москва! Моя рижская подруга интересовалась – неужели это правда?…

– Непутевая дочь? – растерянно переспросил Данилов, не имевший никакого представления о том, что обсуждала «вся Москва». – А кто такой Говорков?

Мелькнула мысль – уж не пьяна ли уважаемая Раиса Ефимовна? На кафедральных посиделках профессор Ряжская выказывала довольно значительный энтузиазм по этой части, причем пила только водку и ничего кроме.

– Что с вами, Владимир Александрович? – в свою очередь удивилась Ряжская. – Вы забыли фамилию главного анестезиолога Минздрава?[16] И разве вы ничего не знаете про его дочь, на которой женился ваш Менчик? Вы вообще чем-нибудь интересуетесь, кроме работы, Владимир Александрович?

– Шахматами, – ответил Данилов для того, чтобы хоть что-то сказать для поддержания беседы.

– Шахматами! – повторила Ряжская таким тоном, словно речь шла о чем-то непристойном. – Небось сидите дома и играете сами с собой. А жизнь, тем временем, проходит мимо вас… Ладно, не мое дело вас «лечить», у вас для этого жена есть. Так вот, говорковская дочурка была той еще оторвой. В девятом классе бросила школу и связалась с дурной компанией, не то с рок-музыкантами, не то с рокерами но секса, наркотиков и рок-н-ролла там было выше крыши. Родители с великим трудом, через полицию, вернули ее домой и посадили под домашний арест, но эта оторва ухитрялась сбегать через окно четвертого этажа… Вы представляете? Бедные родители! Если это не ужас, то я не знаю, что такое ужас. В институт она поступать отказалась и уехала в Индию искать просветления. Моталась там по… этим самым… как их?… аюрведам…

– Ашрамам, – подсказал Данилов.

– Да-да – по ашрамам-машрамам! Папочка ей только и успевал деньги переводить. Потом она вернулась и вроде как согласилась учиться. Но оставлять ее в Москве не было никакой возможности, потому что она сразу бы попала в круг старых друзей и все началось бы по новой. Говорков отправил ее в Екатеринбург, к своему бывшему однокашнику и близкому другу Володе Рыжкову, который заведовал кафедрой АИР в Уральском меде. Присмотри, мол, по-братски за моей оторвой и пристрой ее в свой вуз, а я в долгу не останусь… И не остался – в позапрошлом году Рыжков получил кафедру в МАНПО,[17] Говорков свои обещания выполняет. Так вот, в Екатеринбурге она познакомилась с этим вашим Менчиком и у них все сложилось. Парень явно не дурак, понял, какой выигрышный билет попал к нему в руки. Говорков чуть ума не лишился от счастья, получив такого зятя. Умный, деловой, из хорошей семьи – его отец заместитель какого-то местного министра, да еще и с характером. При таком муже стало возможным вернуть непутевую дщерь в Москву. Короче говоря, все счастливы. Говорков предложил зятю на выбор административную или научную карьеру, тот выбрал первое. Вы в курсе, что первую инфекционную больницу перестраивают?

– Да, конечно.

Первую инфекционную больницу не перестраивали, а строили заново, снеся старые корпуса. Судя по размаху, там ожидалось нечто грандиозное.

– Менчика прочат туда главным врачом, а в начмеды[18] ему дадут нынешнего главврача, Свету Масленникову, такая вот будет рокировочка, чтобы поддержать мальчика на первых порах, пока он не заматереет.

– Рокировочка-то опасная, Раиса Ефимовна, – заметил Данилов. – Обиженный опытный начмед может запросто подвести неопытного главного врача под монастырь. Буквально на ровном месте.