– Бедная моя, обижали тебя, да? Ты так осторожно подходишь… Я, честное слово, тебя не обижу! Правда!

– Уверена? Точно-точно? Ну, хорошо! Тогда я иду к тебе!

На коленях кошка не ощущалась почти никак – набор лёгоньких косточек в тонкой шкурке…

Арина несмело гладила впалые бока, рёбра, отлично прощупывающиеся под кожей, хребет, выпиравший как горный гребень.

– Уши прозрачные, глаза огромные. Как же ты на улице-то очутилась?

– Ну, как-как? Привезли, а потом не забрали… – понурилась кошка. – Я думала, что в магазин поехали, удивилась, зачем они туда столько вещей везут, а потом уже поняла – они и не думали возвращаться. А я ждала, ждала, ждала… Я так боялась уйти, думала, вот, решат вернуться, приедут, а меня нет – испугаются, искать будут. А потом ко мне пришёл чёрный кот, который уже так оставался и объяснил, что они не приедут! Я его сначала побила, чтобы он про моих людей нехорошее не врал, но они так и не вернулись, и я поняла – он правду сказал. Они меня не забыли, а даже и не собирались брать.

Может, потому что Арина пережила за последние дни много болезненных и тяжёлых часов, может, из-за дождя, который словно переводчик, шептал что-то за окнами, ей так ясно представились габаритные огоньки машины, которая уезжает и не возвращается. Как наяву увиделась кошка, терпеливо, как у мышиной норы ожидающая своих хозяев, которые от неё отреклись, предали её, оставили на верную смерть!

– Бедная ты моя! – Арина сидела в объёмном тёплом сером кардигане, поэтому уже даже не задумываясь сгребла кошку поближе к себе, обняв её и укутав полами одежды, и уставилась в два зелёных глаза, оказавшихся так близко.

– Моя хорошая, милая моя! Ты не бойся, я тебя не брошу. Меня саму так бросили… только возвращались и врали, а потом опять уходили и так четыре года!

– Ой, это же гораздо больше, чем я живу! – ужаснулась кошка.

Она представляла себе, как это, бросать, а потом опять бросать, и снова, ей стало так жаль Арину, что она прижалась покрепче и замурлыкала, стараясь её утешить.

На улице лил дождь, он и не думал прекращаться. Два забытых на крыльце одиночества давно растворились под его струями и растаяли, а в доме в глубоком уютном кресле спали двое – женщина и кошка, завернувшись в один на двоих кардиган и в одно на двоих тепло…

Арина давно так спокойно и хорошо не спала – словно плыла на мягких и тёплых волнах, чуть покачиваясь, ощущая себя в полной безопасности, безо всяких снотворных, к которым в последнее время прибегала частенько. Она даже не поняла, как же это вышло, что она так уснула, а потом скосила глаза и увидела практически растёкшуюся по её рукам тощую серую кошку. Крепко-крепко спящую.

– Дрёма… Ты – Дрёмушка, – прошептала Арина беззвучно, но кошка как-то услышала, подняла голову с ещё прижмуренными глазами, а потом раскрыла их и внимательно-внимательно уставилась в лицо Арины. – Дрёма моя, Дрёмушка, дождливое солнышко…

– Я? Я Дррррёмау? А мне нррррравится, – замурлыкала кошка, получившая разом и имя, и крепкую надежду и ясную веру в то, что тут её полюбят и всё у неё будет хорошо.

– Если она не хочет ничего слушать, значит, надо, чтобы она всё-таки выслушала! – в этом заявлении Арининой мамы с логикой было что-то не так, прихрамывала она на все логические лапы, но, зато всё было преотлично с решимостью!

Визит под названием «Вразумление неразумной дщери» состоялся на четвёртый день пребывания Арины на даче.

Шум машины легко заглушил дождь, а голоса матери и тётки даже Ниагарский водопад заткнули бы так, что он высох бы со стыда.