Сердце в его груди замерло, позабыв, как правильно нужно работать. Сглотнув, он с ужасом поднимает взор на Киру. Она же милуется девчушкой, осыпает её личико поцелуями и приговаривает:

– Доченька моя. Маленькая. Любимая. Я тебя никогда-никогда не оставлю. Никому-никому не отдам. Только моею будешь.

И малышка счастливо улыбается ей в ответ и кладет голову ей на плечо.

В груди печет так, что больно дышать. Прилагая колоссальные усилия, он делает шаг к ним и выдавливает из себя:

– Оставь её. Отпусти.– Он готов упасть на колени и молить, чтобы Кира, его любимая Кира, отпустила девочку. Чтобы не смела забирать её себе.

Кира же смотрит на него с триумфом и начинает смеяться. Клим понимает, что её смех звучит мелодично, но в данную минуту он ему кажется таким зловещим и жутким, что хочется заткнуть уши.

– Она – моя! – произносит победоносно и, разворачиваясь, начинает убегать, унося малышку с собою. И ужас охватывает его полностью от этой картины.

– Кира! Не смей! Стой! Кира, отдай малышку мне! – кричит он ей вдогонку, но сдвинуться с места так и не может. Ему только и остаётся, что сжимать кулаки и смотреть как всё дальше и дальше они отдаляются от него.

Проснулся в холодном поту. Резко сел на кровати, комкая простыню, и пытаясь выровнять дыхание. В груди печёт так же невыносимо больно, как и во сне.

Лихорадочным взглядом он начинает осматривать комнату, но будто ничего не замечает. Понимает, что нужно за что-то зацепить, чтобы успокоиться, но не получается. Внутренний страх гонит его вперёд.

Подорвался с места. Минута на побег в ванную, минута на одевания. Ещё одна минута, чтобы забежать в кухню, глотнуть привычный кофе, который уже успела приготовить мать. Потом быстро поцеловал её в щеку и, схватив ключи и мотошлем, помчался к выходу. На ходу предупредил родительницу, чтобы домой точно не ждала к обеду.

Суббота. В городе не такая оживленная жизнь с утра, как в будние дни. Дороги не такие заполненные. Он легко маневрировал, добираясь на максимально допустимой скорости до нужного места. И безразлично на все камеры и штрафы. Заплатит. Не впервой. Сейчас главное удостовериться, что с малышкой всё в порядке.

Район, кажется, с прошлого раза стал ещё неприветливее, мрачнее. Точно хоррор можно здесь снимать. И точно здесь водится какой-нибудь маньяк. Главное, чтобы этот маньяк не положил глаз на его знакомую малышку. Иначе он глотку ему вырвет голыми руками.

Припарковав мотоцикл на парковке одного из заброшенных магазинов, он стянул шлем и как-то растерянно осмотрелся.

Где ему искать Вику?

Пришлось напрячь память, чтобы воссоздать в памяти фрагменты их общения. Побежал к дому, на который указывала малышка, говоря, где живёт. Но он же ни разу не заходил с нею во двор. Не провожал до подъезда.

Ни единой нормальной личности вокруг. Пара пьяниц, едва держащихся на ногах. Дед, больше похожий на бомжа, но идущий с авоськой, в которой легко можно рассмотреть буханку хлеба, молоко и кусок сыра. Ну, и коты дворовый, такого же непрезентабельного вида, как и дед.

Какой подъезд? Какой этаж? Квартира?

Куда ему бежать, чтобы найти девчушку? Чтобы утихомирить ту бурю ужаса, что продолжает господствовать у него внутри.

Осматриваясь вокруг, он готов был уже рычать и стонать от собственного бессилия, но в этот хмурый осенний день небеса были на его стороне. Откуда-то слева прозвучал звонкий детский голосок, зовущий его по имени, а потом, из-за угла дома, выбежала и сама малышка. Счастливая. Улыбчивая. Она так спешила к нему, что Климу захотелось броситься к ней навстречу, да только ноги будто вросли в землю. Дернулся в её сторону, да не смог сделать ни шагу.