– Вчера кто тут истерики устраивал?!

– Паш, ты можешь снимать кого угодно и сколько угодно, но только подальше от Тима, – она умилительно посмотрела на Тимоху.

Паша закатил глаза и цокнул:

– Ты такая скучная!

– Зато ваша староста очень весёлая! – теперь Яна прищурилась, глядя на Пашу.

– Да, весёлая! Вот уведёт у тебя Тимоху, будешь знать, – выдал Паша и тут же пожалел, что ляпнул это.

Потому что Яна вдруг побледнела и в её глазах мелькнули слёзы. Она быстро опустила взгляд и сделала вид, что не слышала этого, медленно выбралась из объятий Тима, не дала ему себя удержать.

– Ладно, я пойду голову мыть, пока вы не ломанулись в ванную, – сдавленно проговорила она.

– Ян, сорян! – спохватился Паша, когда она встала.

Но Яна лишь коротко кивнула, так и не подняв на него глаза, зато Тим молчаливо сверлил Пашу таким взглядом, тяжелее, чем кувалда. Сейчас Тим его точно ненавидел, даже слов не надо было.

– Ну ляпнул, не подумав, – засуетился Паша. – Просто такая идея классная была, а Янка всё обломала!

– Паштет, следи за словами! – отчеканил Тим таким тоном, что лучше бы врезал.

– Да, я уже понял, что в этом доме, как в монастыре, про девушек разговаривать нельзя! – вспылил Паша. – Особенно про девушек Тимохи.

Когда ТимьЯн ушли спать, Паша остался монтировать ролики на кухне. От одиночества не спасала даже музыка. Задумался: есть ли такая фобия – боязнь одиночества? И если есть, то он точно этим страдал, ему всегда нужен был рядом шум, люди. Когда Паша оставался наедине с собой, ему вдруг становилось ужасно страшно. Паша открыл переписку с Ликой и вновь начал упрашивать прислать ему фотку какой-нибудь части тела.

«Должен же я собрать весь пазл».

«Полпервого ночи! Пазл уже одним глазом видит сны».

«Сфоткай мне другой глаз, который не спит, и я сразу отстану».

Лика действительно прислала Паше половинку лица – она лежала на подушке в полумраке, не обманывала, что уже засыпает. В груди заныло от тоски, а пальцы набрали на автомате:

«Я соскучился!»

Но Лика в этот раз проигнорировала его фразу. Паша прислал ей целующий смайлик, потом ещё один, и ещё, и ещё… Лика ответила:

«Ты писал, что отстанешь. Всё, спокойной ночи!»

«А хочешь, я тебе пришлю какую-нибудь часть своего тела?» – Паша добавил коварный смайл.

«Не вздумай!»

Паша расхохотался.

«Оказывается, ты такая испорченная)) Мне это очень нравится!»

Паша подорвался в ванную, снял майку, стал перед зеркалом и сфотографировал свой голый торс, отправил Лике:

«Любуйся!»

«Так, всё! Не надо мне никаких твоих частей тела».

«Знаешь, как говорят, относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Я надеюсь на взаимность. Тебе не понравилось?»

Лика молчала, а Паша улыбался – он мог похвастаться своим спортивным телом. Снова написал:

«Но я могу прислать и фото той части тела, о которой ты подумала сначала».

«В ЧС захотел?»

Паша прислал ей подмигивающее селфи.

«Лика, Лика… а я всегда думал, ты правильная девочка», – и добавил смеющийся смайлик.

«Мне не нравятся такие шутки. Спокойной ночи!»

Остальные Пашины сообщения она не стала читать, видимо, уснула. Паша тяжело вздохнул: опять он всё испортил, и с досадой на сердце поплёлся спать.

С утра ТимьЯн были не в духе. Яна вообще стала другая: вся какая-то растерянная, не поднимала глаз, молчала. У неё сначала убежало молоко для каши, потом и сама каша чуть подгорела, она выронила нож, когда резала бутерброды. И нож чуть не воткнулся ей в ногу. В итоге Тимоха усадил её за стол, наложил подгоревшей каши, а бутерброды взялся доделывать Паша. Он тоже молчал, приглядывался к Яне, появилось какое-то нехорошее предчувствие, поэтому не стал подшучивать над ней, ещё и чувствовал вину за вчерашнее. Состояние Яны ему не нравилось – такой он видел её впервые, но решил сначала выяснить у Тима, в чём дело. Если виноват, то извиниться недолго, Яна отходчивая, она никогда долго не обижалась.