Маришка будет в восторге.

— Разве ей уже можно сладости? – спрашивает Андрей с некоторым намеком на свое право высказать «фе» по этому поводу.

Теперь я даже не пытаюсь сдерживаться, потому что одно дело добиваться встречи со мной, и совсем другое – подвергать сомнению мои поступки в отношении дочери. Дочери, которую он ни разу не видел.

— Прости, что? – Я издаю злой смешок. – Ты сейчас серьезно? В самом деле?

— Не ерничай, - вяло защищается он.

— Рада слышать, что ты не растерял свой словарный запас, но, знаешь, больше он на меня не действует. И если бы ты хоть немного интересовался своим ребенком, то знал бы, что четырехлетних детей уже можно баловать шоколадом и сладостями.

Он кривится, как будто получил беспочвенный укор.

— Я просто уточнил.

— Не вешай мне лапшу на уши, Андрей. Я была два года твоей девушкой и три года – женой. Я знаю все, что ты собираешься сказать до того, как ты откроешь рот. С какой бы целью ты ни явился, имей в виду: еще хоть раз скажешь что-то таким тоном – и на этом наше общение закончиться. А теперь, пожалуйста, сделай одолжение – спровоцируй меня, потому что эта встреча не вызывает ничего, кроме изжоги.

Он смотрит на меня так, словно я вдруг заговорила на языке племени поюче. Почти смешно, ей богу. И все это какой-то фарс от начала и до конца, но прежде, чем уйти, я должна выяснить причину, чего ради Андрей снова прется грязными ногами в мою идеальную жизнь.

— Хорошо, извини, - он даже чуть склоняет голову. – Я вернулся две недели назад. Собираюсь укорениться - и как раз занят одним выгодным проектом.

— Причем здесь мы? – Вижу, что ему не понравился мой игнор его «успеха», но мне действительно все равно. Даже неинтересно, где и как он собирается «укореняться».

— Я… - Он прочищает горло кашлем, допивает то немногое, что так энергично колотил в чашке, и продолжает: - У меня были некоторые проблемы со здоровьем. Я лечился и теперь здоров, но… У меня больше не может быть детей. Все проклятая «химия».

5. Глава пятая: Осень

Глава пятая: Осень

Химия? Это слово действует на меня, как большой неоновый знак «СТОП», о который я чуть не расшибаюсь лбом. Нужно несколько минут, чтобы прийти в себя, переварить услышанное и, чего уж там, посмотреть на бывшего совсем другими глазами.

— У тебя рак? – Странно, но мне не хочется услышать в ответ «да», потому что, как бы там ни было, но даже неверные мужья не заслуживают такой участи.

— Я пролечился за границей, и два года наблюдался у врача – рецидивов нет. Как раз подыскиваю специалиста в столице, но здесь у нас, как ты понимаешь, медицина халтурит.

Он говорит что-то еще, но я не слушаю. Достаю из сумочки первое, что попадается под руку – визитку – ручку, нахожу в телефоне нужный номер и быстро записываю его с обратной стороны. Ниже делаю приписку: «Антон Васильевич, онколог».

— Это лучший специалист, позвони ему и скажи, что от меня.

Сказать, что Андрей удивлен – значит, не сказать ничего. Видно, что пытается сообразить, как лучше отреагировать, но лишь вертит визитку в руках и кивает, словно поддакивая внутреннему голосу. А потом заинтересованно смотрит на лицевую сторону картонного прямоугольника и читает вслух:

— Ночной клуб «Меланхолия»? Он твой?

— Мой. – Я быстро перевожу разговор в прежнее русло. – Мне жаль, что болезнь… Хммм. Надеюсь, она большее не вернется.

— Я хочу общаться с дочерью, - одним махом выпаливает Андрей. – Понимаю, звучит очень эгоистично, но мне тридцать три, Ева, и я вдруг понял, что у меня никогда не будет детей. Вообще.

— В нашем жестоком мире много сирот.