– Однако мы должны всячески помогать природе, – серьезно и торжественно возразил Полуорт, которого не так-то легко было сбить с тона, когда он председательствовал за столом. – Облегчать жевание и способствовать пищеварению – это два чрезвычайно важных условия, сэр, особенно для военных, которые зачастую располагают слишком ничтожным временем для первого и лишены возможности подремать после еды, чтобы спокойно завершить второе.

– Он разглагольствует, как провиантмейстер, который не успел подтянуть обозы и хочет, чтобы одного рациона хватило на двоих, – сказал Макфьюз, подмигивая Лайонелу. – В таком случае, Полли, вам следует перейти на картофель. Его вы можете резать и вдоль и поперек, если он не разварен, не опасаясь за состояние его волокон.

– Прошу прощения, капитан Макфьюз, – сказал Полуорт. – Картофель вовсе не следует резать, а только мять… Я не знаю овоща, которым бы так широко пользовались и так мало понимали в нем толк.

– Вот как! Значит, вы, Питер Полуорт, капитан легкой пехоты, хотите научить Денниса Макфьюза, как есть картофель! – расхохотался гренадер, опуская вилку и нож. – Я готов уступить первенство англичанину во всем, что касается рыцарского обращения с говядиной, – будь то филе или огузок, пожалуйста, на здоровье! – но у меня на родине каждая ферма наполовину болото, а наполовину – картофельное поле, и тут вы, сэр, легкомысленно посягнули на священную собственность ирландца!

– Обладание какой-либо вещью и умение ею пользоваться – далеко не одно и то же…

– В таком случае, я обладаю и тем и другим, – снова прервал его пылкий ирландец, – особенно когда речь идет о кусочке Зеленого острова. Разрешите старому солдату Ирландского королевского полка резать свою еду по собственному вкусу. Ставлю свое месячное жалованье – а для меня это то же, что для майора сказать: «Иду на тысячу», – что вы понятия не имеете о том, сколько блюд можно приготовить и сколько их каждый день готовится в Ирландии из такой простой штуки, как картофель.

– Его можно варить, и можно печь, и можно иногда начинять им домашнюю птицу, и…

– Этим пусть старухи занимаются! – снова прервал его Макфьюз, с неизъяснимым презрением махнув рукой. – Вот, сэр, слушайте: мы едим картофель с маслом и без масла, считайте – это уже два блюда; затем мы едим его в мундире и…

– …без мундира, – смеясь, подхватил Лайонел. – Мне думается, этот занимательный диспут может продолжить наш Джэб, который, я вижу, как раз в эту минуту поглощает предмет вашего ученого спора, насаженный на вилку в предпоследнем из вышеописанных состояний.

– Поскольку разрешить этот вопрос по плечу разве только царю Соломону, – отозвался Макфьюз, – то не лучше ли нам сделать арбитром нашего хозяина мистера Сета Седжа, который, судя по выражению его лица, унаследовал, должно быть, частицу мудрости древнего иудейского монарха?

– Какой же Сет монарх? – вмешался Джэб, оторвавшись от своего картофеля. – Монарх – это король, надутый, важный, а сосед Седж пускает к себе Джэба и дает ему поесть, как добрый христианин.

– Рассуждения этого малого не лишены здравого смысла, майор Линкольн, – сказал Полуорт. – Он чутьем умеет отличить добро от зла – недаром он наносит визиты в часы еды.

– Боюсь, что бедняге просто нечего есть дома, – сказал Лайонел. – А так как он был одним из первых, с кем я свел знакомство, возвратившись на родину, то по моей просьбе мистер Седж открыл ему доступ сюда в любое время дня и прежде всего – в те часы, когда он может отдать дань твоему искусству, Полуорт.