Ластинда вздрогнула. Все семнадцать лет она только и задавала себе вопрос, откуда у Эммы такая чудная способность. И чудная – еще мягко сказано. Девушка была не просто сильной, ее сила превосходила всякое разумение.

Однажды отец решил проверить, есть ли в округе что-нибудь, что Эмма не сможет поднять. Они отправились к Вересковым Холмам, к самой границе Шеридонии. На холме стояла старая-старая уродливая башня, оставшаяся от давно развалившегося от времени замка. Выглядела она достаточно внушительно.

Астальф подвел Эмму к башне и сказал: тяни. Эмма потянула. Башня со скрипом оторвалась от земли. Король вытащил платок, утер обильно выступивший на лбу и шее пот и сказал: ставь на место.

– Я только надеюсь, – произнес он дрожащим голосом, – что ты соблюдаешь обещание. Никто не должен знать о твоей силе.

– Конечно, папа, – заверила девочка.

Тогда Эмме было восемь лет. Не существовало, по крайней мере в Шеридонии, вещи, непосильной для принцессы…

– Верни камень на место, – сказала Ластинда, нервно озираясь. – Пожалуйста.

Эта часть сада при дворце была надежно укрыта от посторонних взглядов густой растительностью, но королева всегда боялась разоблачения. Рано или поздно, думала она со страхом, кто-нибудь из слуг узнает – и что тогда будет?!

Очередной разговор с мужем у Ластинды состоялся накануне вечером. На маленьком семейном совещании супруги постановили, что тянуть дальше нельзя, ибо того и гляди этот тупица Тагульф передумает и запросит невесту получше.

Эмме исполнится восемнадцать через три дня, и это самый подходящий случай объявить, наконец, о дне свадьбы. Придется, конечно, поднапрячься и мобилизовать все силы, но оно того стоило. Нет другого способа заставить Эмму взяться за ум и выбросить из головы эту дурь о рыцарях, подвигах и приключениях. Не женское это дело. Будь Эмма мальчиком, Ластинда первая благословила бы сына на подвиги и сама спровадила бы его в странствия, но судьба распорядилась по-другому, и принцессе придется подчиниться. Женщине – прялка, мужчине – меч. У кого есть силы в этом мире противиться заведенному порядку?

Но Эмма противилась, причем ее сопротивление со временем не уменьшалось, а лишь возрастало. И чего этой девчонке неймется? И эта непомерная сила – проклятие для бедняжки и ее окружения… Сколько всего она переломала во дворце, когда была еще маленькой и не умела соизмерять свои усилия! Разорение, да и только. Со временем Эмма научилась контролировать себя, но сила дремала в ней, готовая в любой момент перевернуть все с ног на голову. Ластинда отчаянно боялась, что, захоти Эмма пустить ее в ход в критический момент (у алтаря, к примеру), произойдет катастрофа просто вселенского масштаба.

– Доченька, опусти камень, – елейным голоском произнесла королева.

Фыркнув, Эмма вернула камень на место. Витольд на руках у королевы радостно пискнул.

– Вы меня не заставите, – заявила принцесса. – Вы давали мне время подумать? Так я подумала. Мой ответ: нет, нет и нет!

Чтобы показать серьезность своих намерений, она уткнула руки в бока.

– Хорошо, хорошо… спокойно, доченька. Признаюсь, я переборщила немножко…

– Немножко? Ты рубишь под корень мою жизнь, даже не удосуживаясь узнать, чего хочется мне.

Ластинда мигнула. Витольд смотрел на сестру и улыбался во весь рот.

– И… чего же ты хочешь? – вкрадчивым голосом спросила королева.

Вопрос был на засыпку. Откровенно говоря, Эмма не знала. Во всяком случае, не могла с ходу описать это нужными словами.

– Я в тысячный раз повторяю, – сказала Ластинда, – мы с отцом действуем в твоих интересах. Тебе придется выйти замуж за Тагульфа. Или…