Джейс вздрогнул. Последним вопросом Алек словно ударил его, если не хуже.

Алек и сам испугался.

– Прости. – Он протянул Джейсу руку. – Я не то хотел сказать.

Внезапно в сад ударил луч яркого света – распахнулась парадная дверь, и на пороге встала Изабель. Алек не видел ее лица, только силуэт на фоне желтого прямоугольника, однако, судя по тому, как сестренка уперла руки в бока, она явно злилась.

– Вы, двое, чего расселись? Все, с ума сходя, гадают, где вы!

Алек посмотрел на друга.

– Джейс…

Джейс, не обращая внимания на протянутую руку, встал с забора.

– Надеюсь, ты прав насчет Конклава.

Глядя, как Джейс возвращается в дом, Алек внезапно, против воли, вспомнил слова Саймона: «Постоянно думаю, как вернуть прежние времена. Получится остаться друзьями или те отношения пошли окончательно прахом? Не по ее вине, а по моей».

Дверь захлопнулась, и Алек остался один в полуосвещенном саду. Он смежил веки и представил лицо – не Джейса, нет, другое. У того, чей образ лелеял нефилим, глаза были зеленые, со зрачками-щелками. Кошачьи глаза.

Алек достал из сумки карандаш и страничку, вырванную из собственного дневника, блокнота на спиральной проволоке. Нацарапал несколько слов, а затем взял стило и начертил в нижнем уголке руну огня. Листок занялся быстрее, чем Алек ожидал, он выпустил горящую бумажку, и та светлячком полетела вниз. Белые хлопья пепла усеяли розовый куст.

Проснулась Клэри оттого, что свет полуденного солнца упал ей прямо на лицо, подсвечивая веки изнутри ярко-розовым. Клэри беспокойно пошевелилась и осторожно приоткрыла глаза.

Лихорадка унялась. Исчезло ощущение, будто кости плавятся и распадаются. Приподнявшись, Клэри с любопытством огляделась. Похоже, Аматис отвела ей гостевую спальню: небольшую, выкрашенную в белый. Клэри уложили на кровать, накрыв ярким лоскутным одеялом. Кружевные занавески на окнах отодвинули, и внутрь проникали круглые столбики света.

Клэри не спеша села, ожидая, что ее вот-вот накроет волной головокружения… Ничего такого не случилось. Она чувствовала себя совершенно здоровой и даже выспавшейся. Кто-то надел на нее белую накрахмаленную пижаму, мятую, правда, и не по размеру большую: манжеты рукавов свисали ниже пальцев, как у клоуна.

Подойдя к одному из похожих на иллюминатор окошек, Клэри выглянула на улицу. На склоне холма ютились домики цвета старого золота; черепица на крышах сверкала будто бронзовая. Окно выходило на противоположную каналу сторону, где был разбит садик, расцвеченный всеми красками осени. Со шпалеры у стены последняя жухлая роза роняла потемневшие лепестки.

Скрипнула дверная ручка, и Клэри метнулась обратно в кровать. Вошла Аматис – принесла поднос; завидев, что Клэри уже не спит, она вопросительно приподняла брови.

– Где Люк? – спросила Клэри, заворачиваясь в одеяло.

Аматис поставила поднос на прикроватный столик. Она принесла кружку чего-то горячего и ломтики намазанного маслом хлеба.

– Пора тебе подкрепиться. Полегчает.

– Мне и так хорошо, – ответила Клэри. – Где Люк?

Аматис присела в кресло у столика и, сложив руки на коленях, спокойно взглянула на гостью. При свете дня стали отчетливо видны морщины на лице: с виду Аматис была ненамного старше Джослин, но каштановые волосы серебрила седина, а глаза покраснели, словно Аматис проплакала ночь напролет.

– Люка нет.

– Нет – в смысле, он выбежал купить диетической колы и пончиков, или нет – в смысле…

– Он ушел на рассвете, едва убедился, что ты поправилась. Куда – не сказал. – Говорила Аматис сухим тоном. Если бы не вчерашняя болезнь, Клэри даже позабавило бы возросшее сходство между сестрой и братом. – Когда Люк еще жил со мной в Идрисе, пока его не… покусали… В общем, он возглавил стаю волков в лесу Брослин. Люк открылся, что идет к ним, но зачем и надолго ли – умолчал. Он вернется через несколько дней.