Мне больно говорить тебе «прощай». Но пообещай, что ты не будешь плакать и замыкаться в себе, прямо сейчас расцелуешь нашу дочь и повторишь мои слова: «Я достойна счастья!». Я люблю тебя больше жизни, моя девочка, и никогда не перестану благодарить бога за то, что он подарил мне тебя, и даже на пороге смерти я могу закричать от счастья, потому что любил и был любим самой прекрасной из женщин. Моя любимая девочка! Я не говорю тебе «прощай», я всегда останусь рядом - в порыве ветра, в свете солнечных лучей и мерцании звезд. Смотри почаще на звездное небо и чувствуй мою руку, которая сжимает твою.

Я люблю тебя!»

- Я тоже люблю тебя, повелитель моего сердца! – прошептала я, улыбнувшись просьбе своего любимого мужчины, прижавшись губами к белому листу бумаги, перед тем как спрятать его обратно в конверт и утереть непрошеные слезы. Я знала, что сейчас обниму Еву, исполняя его последнюю волю… И в ближайшие дни приступлю к управлению клубом, как он того и желал. И, засыпая в своей одинокой постели, повторю слова, в которые пока еще отказываюсь верить: «Я достойна счастья!»…

…Вечером приехали моя мама и Настя. Они были поражены моей теплой улыбкой и отсутствием слез, но, убедившись, что жизнь продолжается и я больше не буду прятаться в четырех стенах в обнимку с алкоголем, не могли сдержать счастливых улыбок. Настя похорошела до такой степени, что Илья несколько раз выронил вилку, наблюдая за ней во время ужина под понимающую улыбку Валерии, втайне жалея, что не удержал в свое время. Сестра благосклонно улыбалась, принимая знаки внимания и стараясь не поглядывать на телефон, – она переживала очередной роман со старшекурсником и светилась изнутри особым светом влюбленной женщины. А еще Настя привезла с собой большую охапку подснежников – не тех голубых пролесков, которые продают в каждом подземном переходе, а настоящих ванильно-белых колокольчиков, предвестников скорого потепления.

- А кто тебе их дал? – спросила Ева, восторженно поглаживая нежные соцветия.

- 12 месяцев, крошка! – пошутила Настя. Ева захлопала в ладоши.

- Как в сказке! Мама, я тоже хочу в лес и встретить там двенадцать месяцев! Давай поедем прямо сейчас. Прошу!

- Солнышко, уже поздно, и братья-месяцы укладываются спать, - я поцеловала Еву в лобик. – Давай навестим их завтра утром? Но при условии, что ты сегодня ляжешь спать, не капризничая!

Чуть позже, уложив Еву в кровать, я узнала у Настюши точное месторасположение поляны с подснежниками. Сестра ездила туда сегодня утром со своим кавалером. Судя по ее лукавой улыбке, там дела обстояли, как в анекдоте: «поехали за подснежниками, заодно и нарвали букет». Она взахлеб рассказывала, как они заблудились, а потом все-таки нашли цветы на опушке леса, как пришлось прятать букеты за спиной, сетуя на то, что припарковали автомобиль на обочине оживленной трассы, где наверняка могли патрулировать блюстители порядка, и как промочила насквозь ноги в рыхлых подтаявших сугробах и переживала, что заболеет, поэтому выпила все противовирусные средства, которые только имелись дома.

В тот вечер я расслабилась в кругу близких людей настолько, что тоска практически оставила свои попытки растерзать без остатка. Возможно, немалую роль в этом сыграло письмо моего покойного мужа. Мы расстались только поздно вечером, условившись, что я приеду к ним с ответным визитом через несколько дней. Жизнь потихоньку начинала возвращаться на круги своя, пока еще робко, прощупывая почву, но уже уверенно подчинившись мягкому диктату прощального послания Алекса.