Зачем ему это? Да, семьи выглядят странно, отличаются от жителей поселка, вызывают неприязнь. Но что с того? Стоит ли заниматься поисками неизвестно чего?

И все-таки внутри нарастало некое противление. Оно начинало терзать Павла, как будто нечто требовало от него действий. Он понимал, что основная причина смутного беспокойства – тот случай с мальчиком за магазином. Но будь это единственным пятном на чистой скатерти, подобное можно было игнорировать. Таких же пятен было множество.

И еще для этих мыслей у Павла была дополнительная причина, в чем он упорно не хотел себе признаться. Найдя себе трудно решаемую задачку, он отправил в тень другую проблему – то, что он разведен и подолгу не видит дочь. И то, что он, по сути, одинокий мужчина.

Седов притормозил рядом, хотя Павел не рассчитывал, что тот остановится. Учитель собирался поприветствовать лейтенанта кивком и двинуться следом за машиной.

– Гуляете?

Седов высунулся из машины, протягивая руку, и Павел пожал ее.

– Решил пройтись.

– Подвезти?

– Нет, спасибо. Мне ходу всего минут десять.

Лейтенант помедлил, заглушил двигатель, выбрался на обочину. Достал платок и вытер влажный лоб.

– Духотень. Давно такого лета не было. По такой погоде гулять не больно-то приятно, а?

Павел пожал плечами.

– Я привык. Не сидеть же весь вечер дома?

Седов улыбнулся.

– Точно.

Он был моложе учителя лет на пятнадцать и обращался к нему на «вы», хотя Павел чувствовал: Седов, так сказать, мент по призванию, вряд ли уважает мужчин такой профессии, как учитель.

Они еще немного поговорили о погоде, посетовали, что земле давно нужна вода, перешли на тему, что Велич в такую жару выглядит еще более вымершим, нежели обычно, и разговор незаметно коснулся новых жителей.

Павел почувствовал, что лейтенанту эта тема почему-то небезразлична.

– Вы не знаете, откуда они приехали? – спросил учитель.

Седов пожал плечами.

– Чума их разберет, – и, как бы оправдываясь, сказал. – Не звонить же мне в ФСБ, чтобы они там покопались в их прошлом? У меня на них ничего нет.

Ого, подумал Павел. Неожиданные рассуждения участкового вынудили учителя решиться на откровенность. Теперь он почему-то не думал, что покажется Седову одним из тех в поселке, кто из-за избытка свободного времени постоянно обмениваются сплетнями. Кроме того, Павлу очень хотелось поделиться хоть с кем-то тем, что он видел.

На всякий случай он попросил:

– Лейтенант, я вам кое-что расскажу, только пусть это останется между нами. Договорились?

– Не вопрос.

Спустя две минуты любопытство Седова сменилось недоверчивостью. Он смотрел на учителя с приоткрытым ртом, и Павел подумал, что лейтенант сомневается: не шутка ли услышанное?

– Признайтесь, вы мне не очень-то поверили, так?

Седов криво улыбнулся.

– Почему? В общем… Почему нет?

Его слова Павла не убедили.

– Но я это сам видел.

На этот раз Седов промолчал. Он огляделся по сторонам, посмотрел на учителя. Кажется, Павел его серьезно озадачил.

Лейтенант напомнил Павлу его самого, когда он стоял у продуктового магазина и провожал взглядом серый «Фольксваген». С того момента Павел чего только не передумал, пока волей-неволей не отыскал хоть какое-то решение.

– Знаете, – сказал Павел. – В принципе этому есть одно объяснение. Я про сломанную ногу и все такое.

– Да?

Павел кивнул.

– Я как-то читал любопытную статью. Об одной малоизвестной болезни – нечувствительность к физической боли. И такое бывает. Болезнь очень-очень редкая. Если мне не изменяет память, во всем мире этим больны менее полусотни детей.

Рот у Седова приоткрылся еще шире – его озадачила информация, но скоро лейтенант оживился, лицо стало более осмысленным. Теперь невероятная история с мальчиком выглядела не так дико.