Выше рассмотрены результаты боевого психологического травмирования солдат-призывников во время чрезвычайного (по количеству боевых потерь) периода чеченской войны – в первые четыре месяца 1995 г. После «нормализации» боевых действий отношение военнослужащих к фронтовым стресс-факторам изменилось. Это иллюстрируют результаты психологического изучения военнослужащих-контрактников (Резник, Савостьянов, 2005). Наиболее трудно переносимыми стрессорами боевой обстановки 35,3 % из числа обследованных называли не опасности для жизни, а ошибки командования. Среди долго воевавших такое мнение было у 46,6 %. У повторно воевавших по контракту ветеранов главным стресс-фактором в боевой обстановке было недоверие командирам – у 76,6 % обследованных. Причиной столь частого недоверия были не только реальные недостатки командования, но и перенос вины «вовне», на другого, то есть экстериоризация чувства личной тревожности и страха, а также «фронтовая усталость» невротического происхождения.
На втором месте среди наиболее значимых стресс-факторов в боевой обстановке опять же цитируемыми авторами был выявлен не страх смерти, не опасения собственной гибели, а плохие гигиенические условия: невозможность помыться, сменить обмундирование, плохо оборудованные отхожие места и др. Их отметили 35,3 % военнослужащих.
Среди наиболее значимых боевых стресс-факторов были гибель или ранение товарищей (у 32,8 % из числа обследованных).
Особенно значимым стрессором это было для имевших боевой опыт (у 44,8 %), еще чаще потеря боевых друзей становилась психологической травмой для ветеранов (у 51,3 %). Собственные ранения, напротив, редко назывались в числе труднопереносимых стресс-факторов. Вытеснение негативного отношения к своему ранению было следствием эйфории: «Ранен – не убит!», продолжающейся лишь до осознания того, как ранение изменит жизнь солдата после выписки из госпиталя. Угрозу собственной жизни называли значимым стресс-фактором 44,3 % из числа обследованных. Опасение (страх) смерти был назван 2,6 % ветеранов. Надо полагать, признаваться в том, что бояться смерти – недостойно, и вообще говорить о ней – плохая примета. И все же нельзя отрицать, что в боевой обстановке у солдат-ветеранов представление о своей гибели может быть приуменьшено.
2.1.13. Трагедия невольной жертвы. Зооантропологическая интерпретация боевого (квазисуицидального) стрессового кризиса третьего ранга
Конечно, в публикациях Эрнста Кречмера и в более поздних посвященных военному стрессу исследованиях наряду с активными и пассивными последствиями военной травматизации психики описывались конструктивные и деструктивные ее изменения. Однако в них не было отражено столь отчетливой дифференциации поведения солдат в зоне боев, которая была обнаружена мной в апреле 1995 г. на чеченской войне. Почему? Это не случайно!
Возможно следующее объяснение этого явления. Вначале военным руководством России была дана установка закончить в Чечне боевые действия за несколько дней. Офицеры рассказывали, что «разнарядку» (требуемое количество нужных на войне солдат) Министерство обороны Российской Федерации направило в военные округа. Оттуда ниже – по дивизиям, полкам, батальонам, ротам. Кого отправит в таком случае командир роты? Самых надежных и подготовленных? Они ему в роте нужны. Тем более, он был уверен: «До войны эти солдаты и добраться не успеют, она же должна быть победоносно завершена за несколько дней силами элитных армейских частей». Ложная установка распространилась до армейских «низов». По рассказам российских офицеров, среди присланных в Чечню солдат, из которых формировали «сводные» бригады, полки, было много не подготовленных и не пригодных к тяжелым боям ребят. Были страдающие ноктурией (ночным недержанием мочи), неспособные выполнить физкультурные нормы, склочные и неврастеничные. Их прислали, и очень многих из них убили или ранили. К примеру, офицеры Тихоокеанского полка морской пехоты рассказывали, что по прибытии на построении было 4100 человек, на построении перед убытием -1300. Эту, казалось бы, элитарную воинскую часть собрали «с бору по сосенке» – морячков с кораблей: минеров, электриков, артиллеристов, не бравших в руки, как они говорили, боевой автомат до посадки в эшелоны, шедшие на Кавказ. Ведь стрелковое оружие не нужно морякам в морском бою.