Фролов позвонил ему сам, через десять дней. По всей видимости, пришла пора очередного платежа, и мастер решил максимально ускориться. Обновленная гитара была великолепна, Фролов сотворил с ней маленькое чудо. Он заменил практически все, начиная от корпуса и звукоснимателей, заканчивая винтиками на колках. Даже огромная вмятина на нижней деке была полностью выправлена и заполирована. Единственным знаком происхождения был крупный логотип «ORPHEUS», тоже подкрашенный и приведенный в порядок. Ник с удовольствием поиграл на «Орфее», торжественно сообщил Фролову, что он лучший и что звук, как он и просил, напоминает его собственный «Телекастер», только еще круче.

– Ник, ты если что – обращайся! – Фролов забрал деньги, настроение у него было замечательное. – Вдруг у тебя еще какие-нибудь дровишки завалялись? Ты ж в курсе, мне из говна пулю слепить – как нефиг делать.

– Валера, спасибо тебе! – Ник стал неожиданно серьезен. – Ты даже не представляешь, как ты мне помог!

Он забрал гитару и поехал домой, предвкушая то, как сейчас в удовольствие помузицирует. Но перед домом его ждал сюрприз – у подъезда маячила тощая фигура директора их группы. Лет пятнадцать назад, в самом начале их карьеры, в одном уральском провинциальном городке к ним в гримерку ворвалась какая-то молоденькая нахальная девчонка. Она безапелляционно заявила, что ее зовут Нина и что отныне именно она будет вести их дела. Ник и музыканты, расслабленные удачным концертом и алкоголем, дружно поржали над ней и ради прикола согласились.

В результате уже почти тринадцать лет она преданно избавляла их от любых проблем и обеспечивала коллектив работой. Судя по всему, на личную жизнь ей просто не хватало ни времени, ни сил. Нина была безответно и абсолютно безнадежно влюблена в Ника, поэтому свой женский инстинкт она удовлетворяла, став для музыкантов своеобразной «мамой». Помимо организации концертов и графика поездок, ей не раз приходилось выручать загулявших артистов из местных ОВД или спасать их от одуревших поклонниц, что зачастую были страшнее любой полиции. Нина даже пыталась отучить Севана от регулярного употребления всякой сильнодействующей дряни. Со временем он втягивался в этот разрушительный процесс все сильнее и сильнее, и это серьезно стало напрягать и Ника, и его товарищей по сцене. Севан послушно таскался с Ниной по врачам и экстрасенсам, но, к сожалению, безуспешно.

– Ник, привет! У тебя телефон выключен, не могу дозвониться!

– Здорово! Разрядился, похоже. Пойдем в дом, – он открыл дверь в подъезд и вошел вместе с ней.

– Ну, чего стряслось, Нин? Ты не в себе чего-то, заболела? – оказавшись на кухне, Ник налил ей кофе и уселся на высокий стул, обтянутый красной кожей. Нина села напротив.

– Я… не совсем… я… А есть выпить чего-нибудь?

Ник удивился, так как Нина почти не пила спиртного. Он никогда еще не видел ее в таком вздернутом состоянии. Молча достал из бара бутылку и налил обоим.

– С кофе лучше коньяк. Давай, колись!

Нина достала пачку «Житана», сделала большой глоток и немедленно поперхнулась. Ник хлопнул ее по тощей спине, она прокашлялась и закурила.

– Мне нужны деньги.

– Нин, мне тоже! – Ник попытался развеселить верную боевую подругу.

– Ты не понял. Мне нужно много денег. Очень много, – она посмотрела на большой коньячный бокал в форме тюльпана, лизнула его край и выдохнула в стекло: – Сорок пять тысяч евро.

– Зачем? Решила на Новый год наконец-то купить «Мерседес»? – он знал, что Нина всегда была неравнодушна к хорошим машинам.

– Да какое там! Племянник заболел, и очень серьезно. Нужна срочная операция в Германии или Израиле.