– Ну, сэр Генри?

Взгляд сэра Генри Симмерсона метался по комнате, точно он пытался отыскать вдохновенные слова, написанные на стенах кабинета. Голос генерала звучал холодно. Полковник облизал губы и откашлялся.

– Мы уничтожили мост, сэр.

– И ваш батальон.

Это было сказано тихо. Шарп уже видел Уэлсли в таком состоянии, когда тот прятал гнев за тихими, внешне ничего не значащими словами.

Симмерсон фыркнул и вскинул голову:

– В этом нет моей вины, сэр.

– Ах так! – Брови генерала полезли вверх, он положил перо и откинулся на спинку кресла. – А чья в этом вина, сэр?

– С сожалением должен вам сообщить: лейтенант Шарп ослушался приказа, доведенного до его сведения несколько раз. Майор Форрест свидетель: я отдавал приказ лейтенанту Гиббонсу, который затем передал его Шарпу. По вине лейтенанта Шарпа батальон лишился прикрытия, он нас предал. – Симмерсон говорил уверенно и с чувством, заранее приготовив обвинительную речь. – Я прошу вас, сэр, отдать лейтенанта Шарпа под суд военного трибунала…

Уэлсли поднял руку и остановил поток слов, бросил короткий взгляд на Шарпа. В голубых глазах генерала было что-то пугающее, они смотрели и оценивали, но понять, о чем думает сэр Артур Уэлсли, было совершенно невозможно. Глаза переметнулись на Форреста.

– Вы слышали этот приказ, майор?

– Да, сэр.

– А вы, лейтенант? Что произошло?

Гиббонс вскинул брови и посмотрел на Шарпа. Его тон был скучающим, высокомерным.

– Я передал лейтенанту Шарпу, что он должен расставить своих стрелков в соответствии с приказом полковника Симмерсона, сэр. Он отказался. Капитан Хоган встал на сторону Шарпа.

Симмерсон казался довольным. Пальцы генерала выбивали дробь по столу.

– Ах да, капитан Хоган. Я видел его час назад.

Уэлсли вытащил листок бумаги и принялся его внимательно изучать. Шарп не сомневался, что это самое настоящее представление. Уэлсли прекрасно знал, что написано в бумаге, но специально нагнетал напряжение. Голубые глаза снова остановились на Симмерсоне, голос звучал почти ласково:

– Я прослужил вместе с капитаном Хоганом много лет, сэр Генри. Он был в Индии. И я всегда считал его человеком, которому можно доверять.

Уэлсли поднял брови, словно приглашая Симмерсона выдвинуть свои возражения. Тому не оставалось ничего иного, как принять приглашение.

– Хоган – инженер, сэр. Ему трудно в полной мере разобраться в целесообразности размещения воинских подразделений. – Симмерсон был ужасно собой доволен, всячески стремился продемонстрировать генералу, что, несмотря на политические разногласия, не держит на него зла.

Где-то громко пробили часы – десять долгих, четких ударов. Пальцы Уэлсли по-прежнему выбивали барабанную дробь на столе, а потом он неожиданно посмотрел на Симмерсона. Очень пристально.

– В вашей просьбе отказано, сэр Генри. Я не отдам лейтенанта Шарпа под суд военного трибунала. – Он помолчал немного, потом заглянул в бумагу и снова уставился на Симмерсона. – Кроме того, нам необходимо принять ряд решений насчет вашего батальона, сэр Генри. Так что, я думаю, вам следует немного задержаться.

Лоуфорд направился к двери. Голос Уэлсли был жестким, холодным, безапелляционным, а вот Симмерсон взорвался и возмущенно завопил:

– Он потерял мое знамя! Он не выполнил приказ!

Кулак Уэлсли с грохотом опустился на стол.

– Сэр! Я знаю, какой приказ он нарушил! Я тоже не подчинился бы такому приказу! Вы предлагали ему послать стрелков против кавалерии! Это так, сэр?

Симмерсон промолчал. Он был потрясен взрывом гнева, который окатил его удушающей волной.

Уэлсли продолжал: