Центурион слегка склонил голову, принимая похвалу. Но Веспасиан на том не остановился.

– Полагаю, твое усердие будет отмечено соответствующей наградой, – произнес он с нажимом.

Плавт поднял глаза:

– Э-э, да. Разумеется… Непременно.

– Благодарю, генерал, – ответил Гортензий, по-прежнему глядя лишь на легата.

– Ты это заслужил, – твердо заявил Веспасиан и, помолчав, добавил: – И вот еще что. Будь добр, пришли сюда центуриона и оптиона Шестой. Они срочно нужны мне.

Чтобы хоть как-то взбодриться перед визитом к легату, Катон окунул голову в бадью с ледяной водой, так что вид у него теперь был довольно жалкий. Мокрые темные волосы липли к черепу, вода капала даже с кончика носа. Макрон хмуро косился на несколько одуревшего со сна юнца, хотя сам выглядел ничуть не лучше. Добравшись до лагеря, оба приятеля успели снять с себя только ремни и доспехи, но рваные, окровавленные, пропитанные потом туники, в каких они трое суток дрались и маршировали, все еще оставались на них. Многочисленные синяки, порезы и ссадины на руках и ногах, сплошь покрытых запекшейся кровью, отнюдь не вносили какого-то диссонанса в общую неприглядность картины.

В приемном отделении штабного шатра было пусто. Одиноко сидевший за раскладным письменным столиком старший писец недовольно скривился. Интересно, заботится ли хоть кто-нибудь о репутации легиона, раз такие замурзанные бойцы имеют наглость разгуливать по всему лагерю? Что подумает, глядя на них, генерал? Хорошенькое же у него составится мнение о нашей боеспособности и дисциплине. Писец наморщил нос.

– Центурион Макрон? Послушай, командир, а ты разве не мог явиться сюда в более подобающем виде?

– Прости, но у нас срочный вызов.

– Да, однако даже при этом…

Старший писец бросил неодобрительный взгляд на Катона. С того все еще капало, причем в опасной близости от бумаг.

– Тебе следовало для начала велеть твоему оптиону чем-нибудь обтереться.

– Главное, мы явились, – пробормотал Макрон, слишком усталый, чтобы огрызаться. – Не заедайся. Ступай доложи.

– Ладно. Сейчас схожу. Ждите.

Писец встал с табурета и, приподняв кожаный полог, скользнул внутрь шатра.

– Командир, как думаешь, зачем мы понадобились? – спросил Катон, потирая глаза.

Освежающее воздействие холодной воды проходило.

– Понятия не имею, – покачал головой Макрон.

Он и сам все пытался сообразить, какая оплошность, его собственная или кого-то из подчиненных, могла послужить причиной столь срочного вызова. Неужто какого-то новобранца опять занесло в нужник для штабных?

– Ты только не дергайся раньше времени. Не думаю, чтобы это было что-то серьезное.

– Да, командир.

Появившийся снова писец отступил в сторону и выразительно отвернул полог.

– Так или иначе, скоро мы все выясним, – пробормотал, проходя в кабинет легата, Макрон.

Оказавшись внутри небольшого, строго обставленного помещения, центурион, подобно Гортензию, недоуменно двинул бровями. Кого-кого, а командующего всеми войсками вторжения он там увидеть совершенно не ожидал.

Однако Макрон нашел в себе силы молодцевато шагнуть вперед. Когда он вытянулся перед высшим начальством, к нему сбоку, открыв от изумления рот, пристроился и Катон, по своей молодости не обладавший выдержкой ветерана, но все же попытавшийся изобразить что-то вроде почтения на осунувшемся, усталом лице.

– Генерал, центурион Макрон и оптион Катон согласно полученному приказу явились.

– Вольно, – буркнул Плавт. Окинув прибывших неодобрительным взглядом, он повернулся к Веспасиану. – Это и есть те двое, о которых мы сейчас говорили?