К Климову тут же подошел сержант:

– Климов, расскажи, а чего ты к нам пошел воевать? Ведь ты собак ненавидишь.

– Да какая разница – куда идти. Главное, воевать, – пожал плечом тот и вдруг взвился. – Слышь, сержант, а я что – плохо воюю? Или, может быть, у вас никто собак не бьет? Ты на Данилова глянь – бьет своего Кузьмича, как грушу! Или Кудахин! Листин тоже. Даже Варшов Одера… Нет, Варшов Одера не бьет… ну так он его раньше бил, значит! Сейчас – то пес уже все понимает!

– Ты чего на других киваешь? Данилова приплел. Да Данилов своей дворняге последние свои крохи отдает. Сам не съест, ему отдаст. И Кудахин! Да, Валет получает, когда не слушается. А сколько Кудахин играет с ним, бегает, носится, они ж друзья! Листин – да, есть такое. Но он по делу. А так жалеет собаку. А для тебя собака, как враг какой-то.

– Ладно, сержант. Ты мне в душу не лезь, сам сюда не просился, так получилось.

– Значит так, – махнул рукой Сенин. – Ты, Климов, Дину не тронь. К нам на днях рота Радченко прибывает, я тебя к ним определю. Пехотинцем будешь. А Дину я себе возьму. Хорошая псина, а тебе нельзя с ней – погубишь.

– Определяй… если уж совсем невтерпеж, – поджал губы Климов.

– Невтерпеж. Переведу, – кивнул Сенин и быстро пошел по делам.

Ночью Климов не мог уснуть. Сержант, мать его, разбередил душу…

Вспомнил, как жил перед войной. И ведь все у Климова так хорошо складывалось. И работа любимая, и квартира, и жена красавица… А потом война. Но… тут даже не война виновата… как оказалось.

Помнится, вызвал его директор завода:

– Дмитрий Михалыч, даже не предлагаю садиться. – с порога начал он. – Давай сейчас домой, собирайся, отправлю тебя в Сибирь, нас туда эвакуируют, ты там нас встречать будешь.

– Я … не могу я, Аркадий Ильич, – совсем не обрадовался Климов. – Я письмо направил, с просьбой, чтобы с меня бронь сняли. На войну мне надо. Должно письмо прийти. А здесь пусть мой зам – Топилин Боря. Он умница и красавец, да к тому же, давно меня замещает. Он справится.

– Знаешь, дорогой друг, я тоже письмо отправил, – нервно заявил директор. – Прочитать тебе ответ?

– Вы? Да…

– Все! Иди и собирайся. Прямо сейчас, все. Разговор окончен.

Климов вышел из кабинета. Если уж и сам директор на войну рвался, да его не отпустили, то он сейчас точно Климова не отпустит.

Дома звучала приятная музыка, и слышался заливистый смех жены Валентины.

Они даже не заметили, что он пришел. Все до тошноты банально – муж пришел, а дома жена с любовником…

– Топилин? Боря? – больше всего Климова удивило, что Борис замещал его и в кровати собственной жены.

– Дима? – сначала, вроде бы, испугалась Валентина, но потом только фыркнула и не стыдясь, поднялась из кровати и перед двумя мужчинами стала одеваться. – В подобных ситуациях говорят: «ты все не так понял». Но ты все понял правильно.

– У Топилина хорошая квартира, тебе хватит места, – старался не смотреть на жену Климов. – Мои ключи оставь у соседей.

И он вышел. Он сразу отправился в военкомат. Там некоторое время думали, куда его направить, пока один мужик с перебинтованной рукой не произнес:

– Василий, отправляй его к проводникам с собаками.

– Я… я вообще не умею с собаками, – испугался Климов. – Да у меня и собаки-то никакой нет.

– У минеров был парень с собакой. Парня вчера похоронили, собака осталась. Обучена. Направим к кинологам, они обучат, подскажут. Они прямо сегодня отъезжают. Или чего – еще выбирать будешь?

Климов представил, как он вернется в пустую квартиру, как ему будет звонить директор и упрашивать остаться, а ему так надо было уйти прямо сейчас, сию же минуту.