В столовую входила с опаской. Одна, наверное, еще долго не решилась бы сунуться сюда, добывая еду у себя в каюте из пищеблока. Но в компании Дока идти было не так страшно.

Просторный зал был полон мужчин, парней и самцов разных рас. Все они сидели за столами, переговаривались и ели, но как только я переступила порог вслед за Доком, повисла тишина. И взгляды… тяжелые, оценивающие, любопытные, жадные, голодные. Я аккуратненько подцепила Сентара под локоть, и мы двинулись к месту раздачи еды.

Ужас!

Мы уже дошли до середины зала, когда народ отмер и посыпались оклики.

– …Док, это твоя новая помощница?

– …Док, мне срочно нужен медосмотр! Можно я приду к тебе?

– …Док, а…

Я вздрагивала от каждого выкрика, а Сентар невозмутимо отшучивался и неумолимо двигался в нужном направлении. Получив на подносы выбранные блюда, мы с Доком направились к свободному столику. Нет, скорее всего, я не трусиха и не истеричка (пока не знаю, но надеюсь на это), но… Честно, было ужасно не по себе под всеми этими взглядами. Едва дыша и не поднимая глаз от тарелки, я ела и старалась отрешиться от нервирующей обстановки.

– Элишше, да успокойся ты, – со смешком сказал Док. – Ну соскучились парни по девушкам. Ничего страшного ведь не происходит.

Я кивнула, украдкой покосилась на сидящих за соседним столиком мужчин и едва не поперхнулась. На меня с интересом смотрел… как бы это помягче выразиться… большой пернатый, гм, человекоптиц? Птицечеловек? Все тело данного инопланетянина было покрыто перьями насыщенного синего цвета. На голове – ярко-оранжевый хохолок. Глаза круглые, совершенно птичьи и тоже пронзительно-оранжевые. Вместо носа и рта – клюв темно-коричневого цвета. Телосложение также значительно отличалось от гуманоидного. Во-первых, два крыла, сложенные за спиной. Во-вторых, руки – перьевой покров заканчивался на запястьях, и хорошо были видны сухие шестипалые кисти с короткими тупыми коготками на пальцах. Какие у него ступни, оставалось неясным, так как обут данный персонаж был в некое подобие ботинок с высоким голенищем. Предположительно – это самец, но никаких половых признаков я не обнаружила, так что оставалось верить словам командора, что на корабле только мужчины. Встретившись со мной взглядом, этот мужчина (или правильнее все-таки самец?) несколько раз совсем по-птичьи моргнул и наклонил голову.

– Элишше, – со смешком позвал меня Док. – Прекрати таращиться на нашего штурмана.

– А? – Вздрогнув, я отвела взгляд от птицечеловека и прошептала: – Извините. Не хотела показаться невежливой, просто он такой красивый.

Сентар фыркнул и бросил быстрый взгляд на штурмана, а тот неожиданно расхохотался курлыкающим смехом.

– Крл, крл… – примерно так это звучало. – Смешной у тебя птенец, Док. Она мне нр-равится. Такая же ор-ранжевая, как наши малыши.

– Ну ты уж скажешь, Каррт, – ответил Док. – Она уже взрослая девушка и чистокровный человек, между прочим.

– Это вам она взр-рослая, – снова с булькающим «крл-крл» хохотнул штурман. – А для меня – самый настоящий желтоклювый ор-ранжевый птенец. Как тебя зовут, кр-рошка?

– Элишше, – ответила я, чувствуя, как лицо и уши заливает жаркой волной. – Но по коммуникатору позывной – Радуга. Так сказал командор.

– Ну р-раз командор-р сказал, то значит – Р-радуга. Хотя по мне, так ты – Солнышко. А я – Каррт, штур-рман. Если кто будет тебя обижать, говор-ри, что ты под моей опекой. Ндежи птенцов в обиду не дают.

– Спасибо, Каррт, – благодарно улыбнулась я этому существу.

– Эй, пар-рни, – громко крикнул он, повернувшись в сторону обедающих мужчин. – Кто начнет хвост р-распускать и попытается этого птенчика потоптать, отор-рву все, что отр-рывается. Меня поняли?