– Это что за аппликация? – спросила Илька. Старик, кряхтя пособирал осколки скорлупок. Золотые кинул вверх, железные бросил вниз.
– Не пропадать же добру, – сказал он, глядя, как под ногами, словно свиток его бесконечного списка дел, разворачивается суша, а над головой загораются звёзды. – Чего-то не хватает…
Он опустился на колени и достал из-под внучкиного стула самую большую золотую скорлупку.
– Теперь порядок, – сказал он, и над их головами засияло солнце.
Потрясённо замолчала мать в спальне, и остальные присоединились к ней, а Илька прокашлялась и тихо сказала:
– Я это… Не знаю, с чего и начать.
Отец и дед повернулись к ней.
– Ну, в общем, у меня будет маленький.
– Откуда? – спросил потрясённый отец.
– Ветром надуло!
– Когда? – спросил не менее потрясённый дед.
– Кажется, прямо сейчас, – ответила Илька, глядя под ноги.
И сотворила богорождённая Ильматар реки, и озёра, и моря великие, и ручейки малые…
На следующий день вся семья провожала новорожденного усатого и бородатого героя. Когда отрыдалась мать, отмолчалась бабушка, отсоветовался отец, прадед взял Вяйнемёйнена под локоть и отвёл в сторону.
– Вень, ты там это, заселяй землю поскорей, а то как-то камни поднадоели, помягче кого-нибудь хочется, поживее…
– Слышь, деда, а ничего, что это твои праправнучки будут?
– Мог бы и промолчать, всё настроение испортил! – Укко-громовержец поджал губы и, расстроенный, ушёл в свою пещеру. – Кто тебя за язык тянул? – крикнул он оттуда.
Даже если вы немного за центнер
Либретто
Училась в школе девочка Катя с красивой, почти французской, фамилией Лурье. Хоть сейчас на афишу: Катрин Лурье. Звучит? Но, кроме красивой фамилии, ничего красивого в ней не было. Может, душа… Да кто её разглядит?
Катя весила больше центнера. На короткой толстой шее, невидимой за парой подбородков, сидела голова – как груша из сырого теста с пузырями. Её голубые глаза могли быть красивыми, но в них никто не смотрел. Уже в пятнадцать лет девочка поняла, что её мечты не сбудутся. Поняла и смирилась.
Уныние и безнадёга – паршивый катализатор для дружбы. На переменках она одиноко стояла где-нибудь под окном, уткнувшись в книгу. После школы, не поднимая глаз, брела домой мимо галдящих одноклассников. Никто её не звал, никто не видел.
Пролог
Всё изменилось в тот день, когда в её десятый «А» перевели несколько "вэшек". Среди них – актриса школьного театра Кристина. Она тоже классической красотой не блистала, зато занималась танцами и была яркой, острой на язык и огненно-рыжей. Все танцевальные партии в спектаклях были её – без вариантов.
Никто не знает, что стукнуло в её продуваемую всеми ветрами голову, но после первого школьного дня Крис догнала Катю и схватила за руку. Катя остановилась, с трудом оторвав взгляд от асфальта. Перед ней стояла рыжая девчонка, густо усыпанная веснушками, и улыбалась.
– Торопишься? – спросила она.
– Нет. – ответила с опаской Катя.
– Тогда пошли, поболтаем. Расскажешь: кто, что, как…
Крис за локоть потащила опешившую Катю к ближайшей скамейке.
С тех пор они стали подругами не разлей вода. Катя вначале относилась к Крис настороженно. Она не верила, что могла заинтересовать такую бойкую девочку и ждала подвоха, но потом расслабилась. В её жизни появилась отдушина: человек, с которым можно просто поговорить. Ей так этого не хватало.
На Крис смотрели странно, с удивлением: «Зачем ей это нужно? Может каверзу какую-нибудь задумала, и скоро поржём?» Но близко никто не подходил. Если дружишь с невидимкой, сама становишься невидимкой. Крис это не беспокоило. Ей хватало общения на танцах и в театре.