Но мысли о Гарриет заставили Пен вспомнить о Гарри, о том, как ей было приятно, когда ее целовал он.

«Я могу вообразить, что Годфри – это Гарри».

Нет. От Гарри никогда не разило луком и чесноком, а главное, он никогда на Пен так не наседал. Сразу видел, если она поцелуя не хотела.

Не хотела Пен редко. Чаще целовала его первой.

По крайней мере, брюхо защищало ее от викария…

«Фу! Годфри пытается засунуть мне в рот язык!»

Пен сжала зубы. Пора возмущенно сопротивляться. Говорить Пен не рискнула: открой она рот – его язык ее задушит. Она толкнула викария в грудь.

Никакого эффекта. Словно он и не почувствовал. Пен толкнула сильнее – снова ничего. Она пнула его в голень.

Наконец-то!

Годфри поднял голову и засмеялся:

– Дорогуша, не надо притворяться.

Сердце подстреленной птицей затрепетало и рухнуло вниз.

– Притворяться?..

Он развязал ленты ее шляпки и сорвал ее.

– Эй! – Пен повернула голову, чтобы проследить за шляпкой, которая повисла, зацепившись за ветки куста.

Липкой ладонью викарий развернул ее лицо к себе.

– Вы хотите этого так же, как и я.

«Этого? Похоже на предложение, но отнюдь не руки и сердца».

– Хочу чего? – Пен обязана прикинуться непонимающей.

Годфри, в конце концов, священник. Тот, для кого плотские удовольствия без Божьего благословения немыслимы. Но с ним она явно ошиблась.

– Ты как сучка в течке.

– Мистер Райт!

Он положил ладонь ей пониже спины.

– И я здесь, чтобы удовлетворить твое и свое желание. – Годфри прижал ее к себе так, что живот уже не мешал и не скрывал его… твердой решимости.

«На ощупь куда меньше, чем у Гарри».

Эту мысль Пен из головы выбросила. Ей необходимо сосредоточиться. С чего вдруг Годфри решил, что она согласится на незаконную связь? Ему надо думать о женитьбе…

Странно Годфри принялся за ней ухаживать. Ведь он же викарий. Что еще у него на уме? Это необходимо выяснить.

Пен не даст ему себя лапать, если он не намерен жениться.

– Годфри, вы меня пугаете. Я не…

Он снова засмеялся:

– Боже, вы отлично сыграли роль безутешной вдовы. Ловко обвели меня вокруг пальца.

Внутри у нее все замерло.

«Боже милостивый! Он знает».

– Я услышал эту историю, когда обедал в «Утке». Можете вообразить мой шок, когда я узнал, что вы были шлюхой прежнего графа Дэрроу.

– Не была. – Во рту у Пен пересохло, но это она произнесла четко и твердо.

Викарий пожал плечами.

– Вам, возможно, больше по нраву слово «любовница». Согласен, оно благозвучнее. Однако сути оно не меняет. Вы раздвигали ноги перед мужчиной. – Он мерзко улыбнулся. – Вы и передо мной ноги раздвинете? Признаюсь, я вас вожделел. Едва не сделал вам предложение. Слава богу, вовремя узнал, что вы продаете свои услуги по весьма сходной цене. – По его лицу пробежала тень. – Какова же ваша цена?

С каждым произнесенным викарием словом у Пен в душе толчками поднимался ледяной ужас. Последний вопрос словно по волшебству обратил лед в пламень. Ярость взорвалась, как огненный шар.

– Мерзавец! – заорала она и врезала ему коленом между ног.

Пока лошадь пила, Гарри стоял в тени и смотрел на воду. Он очень надеялся, что до Литтл-Падлдона осталось совсем немного. От Грейнджера выехал Гарри вчера утром, думая, что доберется за пару часов, но вот уже скоро вечер следующего дня, а он все еще в пути. Ему пришлось преодолевать шаткие мосты, ехать по скверным извилистым дорогам, ориентироваться по двусмысленным дорожным указателям, впрочем, чаще всего указателей и вовсе не было. Не помогали и попытки выведать дорогу у местных. Гарри готов был поклясться, что большинство здешних жителей, даже работники на постоялых дворах, дальше мили от дома в жизни не отходили.