– Спасибо. Как вы думаете, я смогу завтра поехать с вами? Здесь налево.

Он свернул налево.

– Не знаю, – ответил Дронго, – для этого мне нужно сначала узнать, что именно с вами случилось. И вызвать врача. У вас кто-нибудь дома есть?

– Нет, конечно, – возмутилась она, – кому у меня жить? Сын в Англии. Я живу одна. Даже собаку себе не могу завести, так как часто ухожу из дома. Я ведь работаю.

– Да, я помню. Кстати, на работе у вас большой коллектив?

– Сорок три человека. А почему вы спрашиваете?

– И вы заместитель главного редактора? – ответил он вопросом на вопрос.

– Да. Уже несколько лет.

– Мужчин много?

– Ах, вот вы о чем, – усмехнулась она, – вообще-то журнал у нас для женщин. Но много сотрудников-мужчин. Художники, компьютерщики, водители, курьеры. В общем человек пятнадцать. Или даже больше.

– И вы строгий начальник?

– Иногда да, – призналась она, – часто по-другому просто невозможно. Не люблю разгильдяев. И в жизни, и на работе, – добавила она.

А вот и ее дом. Он осторожно въехал во двор. Здесь, конечно, не было охранников. Он помог ей выйти из машины.

– Только не вздумайте меня здесь нести, – строго предупредила она, – соседи могут увидеть.

– Учту, – кивнул Дронго, – мне кажется, вы напрасно так нервничаете. Уже десятый час вечера. Никто на нас не смотрит. Осторожнее. Обопритесь на меня и сделайте несколько шагов.

– Очень больно, – призналась она, сделав несколько неуверенных шагов.

Он довел ее до дверей, набрал номер кодового замка, помог подняться по ступенькам и войти в кабину лифта. Она дала ему ключи от квартиры, и он открыл дверь. У нее была довольно уютная трехкомнатная квартира. Повсюду были книги, фотографии ее брата и сына. Она была на фотографиях между двумя мужчинами, которых любила больше всего на свете. В этой квартире чувствовался вкус хозяйки дома. Дронго нравились дома, где присутствовал неповторимый хозяйский стиль. Ему претили претенциозные квартиры-дворцы с прекрасным дизайном, но без присутствия человеческой души.

Дронго помог женщине снять плащ и дойти до дивана.

– Нужно вызвать врача, – предложил он, – хотя мне кажется, что вы просто вывихнули ногу при падении. Когда я вас толкнул, вы довольно неудачно упали и подвернули себе ногу.

– Спасибо, что не убили, – пробормотала она, улыбаясь и осторожно вытягивая ногу, – меня редко толкают на тротуары.

Дронго сел рядом.

– Я помогу вам снять обувь, – предложил он и, несмотря на ее громкие протесты, снял с нее туфли.

– Если вы не будете особенно бурно протестовать, то я посмотрю ваш вывих. На всякий случай учтите, что вы намного моложе меня и годитесь мне в дочери.

– Почему в дочери? – не поняла она. – Вам ведь сорок два. А мне…

– Знаю. Тридцать восемь.

– Тогда почему в дочери? – поинтересовалась она, улыбнувшись еще раз.

– Вы же сами сказали, что были старше своего брата на четыре года. И заменили ему мать, – пояснил Дронго. – Значит, четыре года как раз та условная разница, которая позволяет мне быть старше вас на целое поколение. У нас тоже разница в четыре года.

– Железная логика, – пробормотала она саркастически. Он стал ощупывать ее лодыжку.

– Здесь больно?

– Да.

– А здесь? – он чуть поднял руку.

– Да. Вы собираетесь двигаться дальше, – осведомилась она, – или у вас будет какой-то предел?

– Здесь больно? – не отреагировал он на ее слова, поднимая руку еще выше и чуть задирая юбку. Он как раз ощупывал ее колено.

– Немного, – призналась она. Ей было уже совсем неловко. Но она поняла, что дальнейшие протесты будут выглядеть просто смешно.

Он поднял руку еще выше, обхватив ногу выше колена.